– Ага, – я положил телефон на шкаф, прихватил кое-что из кармана пиджака, который так до сих пор и валялся на диване, а после поспешил к нему. – Молодца. Значит, так, сначала измельчи меру тысячелистника, потом добавь к нему тополиный бальзам, десять капель.
– Десять капель, – повторил Родька. – Ага, что дальше?
– Дальше, – я поводил пальцем по листу книги. – Ставим на огонь и добавляем по три меры росянки и наперстянки. После, как закипит, бросим пять сушеных ягод бузины. Ну и два корня – папортника и рогоза, это, я так понимаю, для нашей защиты.
– Немудрящий рецепт, – заметил Родька. – Больно прост.
– Это на первый взгляд, – веско произнес я. – Под конец надо добавить в получившуюся смесь кровь, слюну или какую другую часть того, на кого мы напустим мару. Без этого ничего не получится.
– Жутко звучит, – заметил Вавила Силыч. – «Часть». Палец – тоже часть.
– Ну да, – согласился я. – И зуб тоже. Но мне они не нужны. У меня есть слюна. Высохшая, но все же.
И я с гордостью продемонстрировал этой парочке обгрызенную зубочистку, которую прихватил в кабинете Силуянова. План-то у меня созрел сразу, так что времени там я не терял. Да и сложности особой это не составило – их там было немало. Весь офис потешался над тем, как шеф безопасников бродил по коридорам, жуя зубочистки, и одну из своих кличек, а именно «Шериф Пупкин», он заработал именно благодаря им.
– Всю бросать нельзя, – сообщил мне Родька. – Больно здоровая. Дай, я вон тот, измочаленный конец состригу и измельчу.
Мой слуга привычно сноровисто подготовил все, что было нужно, и разложил в той последовательности, которая была указана в рецепте.
– Огонь средний? – уточнил он у меня.
– Не знаю, – озадачился я. – Тут ничего не сказано.
– Значит, средний, – заключил Родька. – Давай, хозяин, чего ждать?
– Может, все же ну его? – предложил подъездный, понял, что мы уже не отступим и печально покачал головой.
– Понеслась, – скомандовал я. – Три меры воды и дать ей забурлить…
Компоненты летели в плошку один за другим. Мы уже неплохо сработались с моим слугой, да и я более-менее поднаторел в этих делах. То есть уже не дергался, как тогда, в самый первый раз.
– Корень рогоза, – не отрывая глаз от страницы книги, скомандовал я. – Должна появиться густая белая пена.
– Бросил, – отозвался Родька. – Ага, пошла пена.
Я глянул в плошку. Точно, есть такая. Как пленка на молоке, точнее не скажешь.
– Давай, закидывай зубочистку, – потер руки я. – Если все пойдет как надо, пена после этого должна осесть.
Родька забросил в плошку маленькую жменьку светлых древесных лохмотьев и уставился на бурлящую жижу.