Ровнин остановился, снял очки, протер их и снова нацепил на нос.
– Ну конечно же! – совершенно по-мальчишески рассмеялся он. – Мара. Кто же еще? Порождение повелительницы посмертного мрака, гибельного холода и непроглядной ночи. О какой сделке тут может быть разговор? Это зацепка, простая и банальная. Завязка разговора.
– Сашк, только мне неясно, о чем Олег Георгиевич сейчас сам с собой говорит? – громким шепотом спросила Женька. – Или ты тоже ничего не понимаешь?
– Погоди, – посоветовал я ей так же. – Может, объяснит еще!
– Молодые люди, не старайтесь выглядеть несмышленышами, – попросил нас Ровнин. – Думаю, что все вы поняли. Ну или почти все.
– Я – нет, – помотала головой Женька. – Далеко не все.
– Морана, – веско произнес Ровнин. – Это имя ты не могла не слышать. Допускаю, что его не знает наш друг, но ты…
– Он тоже знает, – быстро произнесла Мезенцева. – Он о ней меня даже расспрашивал.
– В самом деле? – стекла очков снова блеснули в электрическом свете, заливавшем зал ресторана. – Как любопытно.
– Да просто про Морану тогда призрак в Южном порту упомянул, вот и стало интересно кто она такая, – даже не стал скрывать правду я. – Собственно, это и все. Кстати, призрак тот ее ведь не Мораной называл, а Марой. Только сейчас вспомнил.
Вот про что я точно не стану ему рассказывать, так это про свои отношения с Мораной. И не только ему, а кому-либо еще из смертных. Это только мое дело и больше ничье. К тому же, как мне кажется, Ровнин не очень ее жалует.
– Ну данную сущность как только не называй, смысл от этого не изменится. – Олег Георгиевич потер лоб. – За ней всегда стояли смерть и страх. Очень, знаете ли, неприятное существо эта Морана, если верить древним хроникам и летописям. И, кстати, твоих собратьев-ведьмаков, Саша, она очень и очень жаловала, что в принципе, объясняет визит мары к тебе. Так сказать, остаточное явление. Использовать то, что нужно для хозяйки, даже если той больше и не существует. Для нежити вроде мары понятия времени ведь нет, ей что дохристианские времена, что наши дни – все едино. Душа людская осталась той же, страхи человеческие, которые она пьет, тоже не изменились, и установки, что ей некогда дала владычица, остались те же. Если есть возможность – удружи ведьмаку, а лучше – сделай его должником, чтобы проще было его заполучить. Твои предшественники не спешили отвечать Моране на ее любовь, насколько мне известно.
– Почему? – немедленно спросил я.
Это был один из тех вопросов, которые мне не давали покоя.
– Ведьмаки, по сути своей, не зло, – помолчав и снова побарабанив пальцами по столу, ответил Ровнин. – Они, если можно так сказать, нейтральны. Стоят где-то посередине между миром Дня и миром Ночи. Иногда кто-то из них склоняется в одну сторону, кто-то в другую, но это допустимая погрешность. Но тьма – не для них. Им не нужна кровь для существования или страдания людские для того, чтобы усилить свою мощь. Морана же – темная богиня. Нет-нет, не говорю, что это зло в чистом виде, его идеального, знаете ли, вообще не бывает, равно как и всеобъемлющего добра, но тем не менее Морана богиня темная, сиречь – злая. В любом пантеоне богов есть злые и добрые сущности – что у греков, что у скандинавов, что у… Не знаю… Японцев. И наши онучи ихних не вонюче. У нас тоже все было по-взрослому. Имелись светлые Жива, Лёля, Ярило и иже с ними. А к ним, разумеется, прилагалось противостояние в виде Триглава, Недоли, Вия и, разумеется, Мораны.