– Надеюсь, я вхожу в число друзей отдела?
– Иначе меня здесь сейчас не было бы, – очень светло улыбнулся Ровнин. – Ну все, честь имею. Дела, дела.
Он бросил на стол крупную денежную купюру, прихватил со спинки стула свой кремовый плащ и был таков.
– За что я люблю нашего начальника? – глубокомысленно произнесла Женя. – За его постоянность. Всегда вот так – появится, расскажет пару-тройку занимательных преданий старины глубокой, напустит тумана и уйдет, ничего толком не объяснив. Но при этом он все равно душка.
– Так оно и есть, – согласился я с ней, думая о своем.
Ну не то чтобы ничего не объяснив. Кое-что было сказано более чем четко. Предельно.
Но, в принципе, это нормально. В этом мире всегда или ты, или тебя. Промежуточного состояния нет, а герои-одиночки, которые идут против системы, существуют и побеждают только в незамысловатых книгах и фильмах. Можете возмущаться, можете брызгать слюной и говорить, что это не так. Так. И только так. Впрочем, тот, кто наверху, возмущаться не станет, потому что он знает, что этот мир устроен именно так. А те, кто находится с другой стороны баррикад… Вопрос только в том, насколько тактично вас нагибают, перед тем как взнуздать, и дают ли право выбора стойла и седла.
Мне сейчас дали. Мне дали даже право немного побегать на воле, прежде чем я приму заранее просчитанное решение. Да что там. Мне даже пообещали иллюзию права свободного выбора в будущем.
Нет повода не гордиться собой. А что? С одной стороны, меня жаждет заполучить богиня из тех времен, когда молочные реки текли промеж кисельных берегов, с другой призывно машет рукой представитель государственной службы. Еще пара претендентов, и можно будет устроить аукцион. Хотя о чем я? А Ряжская? Ей я тоже нужен! И, кстати, если дело дойдет до реальных торгов, она всех победит. У нее просто денег больше, чем у остальных.
И стоит мне сказать «да» любому из них, как видимость доброты и сердечности закончится. Меня поставят на заранее определенное место, после чего перестанут о чем-либо просить, и начнут отдавать приказы. Так бывает всегда.
Но только мне это не нужно. Я так прожил всю свою предыдущую жизнь и только сейчас, за последние месяцы, понял, как на самом деле здорово быть самим собой. Таким, какой ты есть на самом деле.
Ну или почти понял.
– Эй, Смолин, – перед моим лицом пощелкали тонкие девичьи пальцы. – Ты еще со мной?
– Ну да, – ответил я. – Слушай, а как бы мне пообщаться с Барченко, про которого Ровнин говорил? Просто реально тема интересная.
– Вызови его дух да пообщайся, – посоветовала Мезенцева, снова пододвигая к себе бокал с вином. – Этого Барченко еще в тридцать седьмом к стенке поставили. Или раньше? Я точно не помню. Знаю только, что он с Бокием работал, а тот в свое время был куратором отдела. Его, кстати, тоже расстреляли.