— Прости, я очень взволнован.
— Почему?
— Твоё присутствие — большой риск для меня. Для всех нас. Там, куда мы едем, людей не жалуют.
— Но вы же человек?
— Не совсем. Обычно я выгляжу иначе… — тут Фокусник щёлкнул пальцами. — Понял! Нужно превратить тебя, скажем… в кролика или белую мышь!
Попугай вытащил голову из-под крыла и с интересом уставился на фокусника.
— Но я не хочу быть кроликом или мышью! — нахмурилась Иринка. — Я хочу быть собой!
— А маме ты помочь хочешь? — Фокусник зло уставился на неё.
— Хочу! — Иринка отвернулась к окну, пытаясь справиться со слезами. — Я всё сделаю. Но можно мне тогда стать лисичкой? Кофейной?
— Какой ещё кофейной лисичкой?!
— Меня мама так называла, — девочка отвернулась, шмыгнула носом. — Лисичкой. Она кофе любит, а ей нельзя в больнице. И я всё равно покупала в автомате на первом этаже и носила. По лестнице, на пятый этаж, чтобы хоть запах был. А сейчас она там одна. И без кофе.
— Ладно, — Фокусник ссутулился, мрачно махнул рукой. — Пусть будет кофейная лисичка. Ну, Жако, давай.
— Дава-а-ай? — протянул попугай, наклонил голову набок. Фокусник резко дёрнул за цепочку, привязанную к лапке, вынуждая Жако захлопать крыльями, чтобы сохранить равновесие.
— Не притворяйся безмозглым! Делай, что тебе говорят! — он схватил попугая руками за крылья, приподнял…
— Прекратите! Ему же больно! — Иринка подскочила к Фокуснику и дёрнула его за рукав. Артист выпустил птицу, угрюмо посмотрел на неё:
— Ты не знаешь, кого ты защищаешь. Он-то точно не вступится за тебя.
— Ну и что! — девочка сжала кулаки, упрямо уставилась на мужчину. — Он птица, а мы люди, так нельзя!
Попугай расхохотался. Спорщики уставились на него.
— А малышка-то непроста! — Жако, отсмеявшись, сел на столе, осторожно выпрямил и сложил крылья, проверяя, всё ли в порядке. — Хорошо, пусть будет кофейная лисичка. Закрой глаза, девочка.
— Меня Ирина зовут!
— Хорошо, Ирина, — попугай серьёзно посмотрел на неё. — Я запомню. Закрой, пожалуйста, глаза и помолчи немного. Не мешай мне.
Иринка послушно закрыла глаза. Ей было страшно. Она вспомнила мамино бледное лицо, слабую улыбку, руку с постоянной трубкой капельницы в ней… и сжала кулаки, зажмурилась ещё сильнее. Пусть мама выздоровеет, пусть вернётся домой и не придётся жить у тёти Светы.
— Ну-ну, не нужно слёз, — произнёс чей-то голос сверху, и она открыла глаза. Попугай смотрел на неё со стола, свесив вниз голову. Иринка посмотрела на руки — их не было. Вместо них были две мохнатые тёмно-коричневые лапы, от которых едва ощутимо пахло свежесваренным кофе. Посмотрела на своих попутчиков, осторожно понюхала носом воздух. От фокусника тянуло дымом и дешёвым одеколоном. От попугая — перьями и немного землёй.