— Давай выпьем, поболтаем, — предложила Бездольная, отпуская шею парня.
Он кивнул. Крупная, улыбчивая молодка ему нравилась.
Немного побеседовав, они включили магнитофон и, не обращая внимания на пьяных гостей Соловья, стали танцевать.
А Валька все обхаживала Степку. Подливала винца, трепала волосы, лизалась, как кошка к кувшину со сметаной, шептала на ухо ласковые слова. Старый Кукуйко махнул на нее рукой, смирившись с поражением, и переключил внимание на Ленку Говоруху — сорокапятилетнюю вдовушку, работающую у местного фермера Юрика Кваши то ли бухгалтером, то ли уборщицей.
Кое-кто из гостей присоединился к дембелю и Тоньке, начал кружиться и топтаться под пронзительные вопли какого-то попсового идиота. Но танцы продолжались недолго. Мужики и бабы вновь расположились за столом. Опять пошли галдеж, взаимные заигрывания, хмельные и от того жгучие, страстные поцелуи.
Пили уже без тостов и каждый сам по себе. Все это не понравилось Дрючковскому, и он, поднявшись на дрожащих ногах, решил восстановить прежний порядок.
— Тост! — выкрикнул Филипп, рубанув рукой воздух, как Котовский саблей голову помещика.
На оратора зыркнули несколько пар посоловевших глаз, но галдеж не прекратился. Тогда решила вмешаться еще соображающая Верка Гнидозвездова — она очень уважала Дрючковского, считая его большим человеком.
— Цыц, цыц, пьянь болотная! — пронзительно завопила молодка, и гости враз притихли.
Филипп тряхнул головой и начал:
— Я — простой труженик, но был хозяином бескрайних полей родины. А теперь я кто? Батрак! Наймит! Да еще и радуюсь этому. Потому, что батрак хоть имеет работу… Товарищи, ленинские идеи живы! Товарищи, я…
Но эту пламенную речь никто не слушал. Поняв это, орденоносец, ударник, бывший депутат и член обвел всех мутным взглядом, медленно опустил тощую задницу на скамейку и смахнул со щеки скупую коммунистическую слезу.
— Эх, товарищи! — сокрушенно вздохнул он и потянулся к стакану с вином. — Почему же вы?..
Было уже полвторого ночи, когда выразить почтение имениннику прибыла веселая компания в составе отставной продавщицы закрытого сельмага Женьки Гусаченко, заместителя директора агрофирмы по хозчасти Витьки Кусайко, директора школы Пал Саныча Байстрюковского, сельского головы Нестора Мотузки и его жены Любушки. Сельсовет находился в соседнем, более крупном селе Грязелюбовка, но голова жил в Куличках, и за это его крепко уважали.
Они минут десять тормошили очумелого Соловья. И хоть их усилия оказались тщетными, долго обнимали и лобызали его, осыпая поздравлениями.
Попойка возобновилась с новой силой. Послышались гиканье и смех, визг и рев. Около двух десятков людей с просветленными, пусть и опухшими ликами, ликовали, источая со своих душ великое братолюбие и умиротворение.