За Кукумаковкой скорость пришлось поубавить — на трассе начали появляться заносы. Снегопад усилился, поземка стала круче.
На повороте Барбацуца вдруг увидел припорошенную снегом невысокую фигурку человека. Он отчаянно махал руками, призывая остановиться. Степан осторожно нажал на тормоз.
Дверь стремительно открылась, в кабину заглянул паренек в солдатской шапке-ушанке. Его веснушчатое лицо, раскрасневшееся и мокрое, выражало какую-то решимость и было удрученным.
— Землячок, подбрось! — осипшим голосом попросил он. — А то я уж окоченел совсем.
— Залазь! — кивнул Степка. И хлопнул Дерипаску по плечу. — Ефимыч! Подвинься, у нас пассажир.
— А? Что? — заместитель встрепенулся, мотнул головой и с недоумением взглянул на парня. Но тут же успокоился, пододвинулся к Барбацуце и опять опустил свою балду на грудь.
Хлопец уселся, бросил под ноги продолговатый сверток и снял шапку.
— Вроде и мороза-то нет, — проговорил он, вытирая влагу с лица рукавом ветхого ватника. — А продрог до костей. Ветер…
Степан мельком взглянул на прикид неожиданного попутчика и, трогая, полюбопытствовал:
— На дембель, что ли, солдатик?
— Не-а! — замотал стриженой головой тот. — Я еще в ноябре дембельнулся… А что одет так, по-армейски, то оно сейчас в самый раз. Да и не успел я, честно говоря, обзавестись гражданской одеждой… Работы в селе нет…
— Я сам после армии еще полгода в форме ходил, — весело заметил Барбацуца, радуясь неожиданному собеседнику. — А сейчас ты куда?
— Да решил вот сеструху проведать, она в Новозаводске живет, — пояснил парень, уставившись на пачку «Святого Георгия», подпрыгивающую на панели приборов. — Закурить можно, землячок?
— Бери, бери! — разрешил Степка, и сам потянулся за сигаретой.
Покуривая, он крепко держал баранку и зорко следил за дорогой. Видимость пока была более-менее сносной, но постепенно ухудшалась.
— А вот и Кулички! — машинально констатировал он, заметив впереди белесые шапки приземистых хат. — Треть пути проделана.
Барбацуца покрутил настройку радиоприемника, кабину заполнило хриплое и гнусавое рычание известного украинского исполнителя.
— Вот припадочный! — тряхнул кудрявой головой Степка, однако частоту менять не стал — эти жалящие уши вопли ему нравились.
Между тем, Кулички остались позади. На бугорке за речушкой показались горбатые корпуса фермы. За ними — плоская крыша тока. Потом посадка, дальше — длинная скирда соломы.
— О! А это что?! — удивленно воскликнул пассажир, подавшись всем корпусом к лобовому стеклу и вовсю тараща глаза.
Барбацуца резко повернул голову. И от изумления открыл рот, на мгновение позабыв даже, что находится за рулем мчащегося «МАЗа». У скирды чернели ребра телеги, впряженная в нее краснобокая лошадка топталась на месте, застенчиво опустив голову. А между ее задом и передним бортом на оглоблях стоял щуплый мужичок со спущенными до колен штанами. Одной рукой он придерживал конский хвост, другой держался за круп животного и подергивался, будто попал под высокое напряжение. Его разрумяненная тощая задница мелькала с быстротой проблескового маячка на милицейской машине.