Под неумело натянутой лиловой шапочкой красовался выбеленный солнцем череп огромного суслика. Из-под костяного оскала на нее глядело незнакомое лицо, поросшее густой черной шерстью. Нестриженые усы топорщились и торчали, как будто хозяин ни разу в жизни их не расчесывал. Воинственные узоры, намалеванные самодельными белилами, покрывали не только лицо, но и голое тело, видневшееся под сутаной.
— Ты кто такой? — ничего не понимая, воскликнула девушка.
— А-ой! — увидев белую крысу, завопил незнакомец.
Белянка кинула в него посохом и бросилась наутек. Незнакомец на лету подхватил тяжелую серебряную голову и пустился за ней. Выбежав из-за дерева, он заметил болтающуюся по земле веревку с распущенной петлей на конце, и издал горестный вопль.
На этот вопль откликнулись такие же голоса в зарослях, которыми были густо покрыты окрестные склоны. Из кустов и перелесков начали выскакивать черношерстые крысы. Вместо тканых бриджей, сорочек и камзолов тела их были прикрыты одними набедренными повязками, а на головах вместо шляп красовались плетенки, похожие на смешные раскрашенные конусы. В руках они сжимали дубинки и копья с наконечниками из рыбьих костей.
Горы в один миг покрылись несущимися черными точками, которые со всех сторон окружали Белянку. Увидев их, она побежала к выходу из лощины, но у нее на пути возникла фигура могучей и толстой аборигенки, чье обвислое брюхо переваливалось через плетеный пояс. В зубах воительница сжимала деревянную курительную трубку, попыхивающую огоньком. Белянка налетела на нее и со всего размаха хлопнулась о ее безразмерный живот.
— А-ой! От нас не убежишь, будь ты хоть диким опоссумом! — захохотала аборигенка, протягивая к ней когтистые лапы.
Ее голос был хриплым, а слова она выговаривала со смешным акцентом, делавшим ее речь едва понятной. Белянка шлепнулась на траву и вскочила, но было уже поздно. Десятки лап тянулись к ней со всех сторон. В мгновенье ока она оказалась спутанной по рукам и ногам. Вырываться было бесполезно: ее держали так крепко, что она едва могла шелохнуться.
— А где наш олень, которого мы собирались принести в жертву летучему упырю? — с изумлением спросила аборигенка, выпустив из пасти целое облако дыма.
— Она его отвязала и прогнала! — выкрикнул раскрашенный тип в лиловой сутане.
Толпа туземцев разразилась возмущенными воплями. Белянку начали тормошить, причиняя ей боль.
— Тише! Не рвите ее на куски! Это вам не печеный тапир, — распорядилась толстая воительница. — Нынешней ночью упырь прилетит в наш поселок. Ему все равно, из кого сосать кровь. Если он не найдет жертвы, то примется за нас. Эта чужестранка помешала нам от него откупиться. По заведенному обычаю она сама пойдет на корм демону-кровопийце!