— До сведения хотящих доводится, что для удовлетворения их хотений, хотелка хотящего должна строго соответствовать ГОСТу.
После мгновения тишины народ взревел, как раненые лоси. Взгляды веселящихся скрестились на том, кому в ближайшие дни явно придется усердно доказывать «соответствие ГОСТу». Дальнейшую пикировку обломал рокот подъехавшего БТР. К моему удивлению, вместо стандартной башни на «восьмидесятке» стояла «Буйность» [17]. С брони спрыгнул коренастый капитан и, подойдя к нам, представился:
— Капитан Лисицын Игорь Семенович.
Не удержавшись, я схохмила:
— «Вьетнамский летчик»?
Бойцы взревели снова, и под разъяренным взглядом капитана мгновенно сдриснули за «броню», откуда, впрочем, продолжало доноситься приглушенное хихиканье. Встретившись с моим извиняющимся взглядом, капитан мгновенно остыл, сокрушенно махнув рукой.
— А-а-а… Зае… В общем, задрали этой песенкой! [18] Ну, рассказывайте, что тут у вас случилось?
Поняв, что приколы закончились и начался серьезный разговор, я представилась:
— Кравцова Александра Владимировна, двадцать три года, студентка шестого курса «бауманки», — и, стараясь говорить кратко и связно, изложила последние десять часов своей жизни.
Лисицын, выслушав меня, пожевал губами:
— Получается, Ворота и такие номера откалывают.
— Какие «ворот а»? Пожалуйста, объясните нам внятно, куда нас черт занес?!
— Ну ладно, девочки. Слушайте.
И на нас свалилась оглушительная информация об открытии двадцать лет назад американскими учеными дороги то ли на другую планету, то ли в другое измерение, то ли в другое время. О том, как Орден, замутивший все это, очень быстро и страшно из организации ученых-первооткрывателей превратился в структуру, нацеленную на выжимание прибыли изо всего, что попадает на глаза. О появлении здесь государств. О новоземельской России и Ичкерийском имамате у нее под боком. О войне с бандами. И внезапно, как кувалдой по голове: «Путь на Новую Землю — это путь в один конец. Обратно только довольно непростая связь».
— И… что… обратно… никак…
— Да, девочка. Свою жизнь ты проживешь здесь.
Я привалилась спиной к броне «сороковки».
СВОЮ. ЖИЗНЬ. ТЫ. ПРОЖИВЕШЬ. ЗДЕСЬ.
Эти слова безжалостной кувалдой били меня по голове. Папа. Мама. Валерка. Лешка. Сережка Смирницкий, которому были пофиг нехватки моей анатомии и с которым после памятного вечера и «продолжения банкета» у меня все стало складываться всерьез. Всех их я больше НИКОГДА НЕ УВИЖУ!!! Меня начало жестко колбасить. Сколько длилась истерика, я так и не поняла, но пришла в себя в объятиях Юры, и рядом стоял только грустно смотревший на меня Лисицын.