Призраки не переодеваются. Призраки не едят и не пьют, не испражняются, не взаимодействуют с материальными объектами, не спят. Последнее, конечно, хуже всего. Представьте растянувшееся на неопределенный срок существование, которое даже не выходит сократить наполовину за счет сна. Моей радости от осознания себя «живым» хватило дня на три. После этого я понял, что мне, черт возьми, нечем заняться.
Как развлекались призраки прошлого? Бросались тарелками? Появлялись из ниоткуда и выли? Предостерегали от бед или помогали советом? Я ничего из этого не могу. Мои полупрозрачные пальцы проходят сквозь все, до чего я мог бы дотронуться… Почти все — кроме чертовых стен. В старые времена привидениям было проще. Тогда еще не было систем безопасности, отфильтровывающих вирусы — и тебя заодно — в полуметре от чужих домов; в лучшем случае, выстраивая невидимую стену, в худшем — отшвыривая на другой конец улицы. Такие, как я, не пугают людей. Максимум, заставляют на секунду остановиться и протереть глаза: «Уборщик из МакДоналдса посреди улицы?» — и отправиться по своим делам.
Да, об этом. О людях. Беспризорному, уличному призраку вроде меня приходится надеяться разве что на разговоры с прохожими. Но даже здесь лет сто назад у меня было бы куда больше шансов.
Теперь другие времена. Теперь на всю Швецию нет ни единого попрошайки, а безработные давно просекли, что месячный доступ в виртуальность стоит куда меньше пары материальных ботинок. Выходить на улицу в наше время — я имею в виду, по-настоящему — не очень-то принято; и тем, кто выходит, обычно не до беседы со странным полупрозрачным типом.
Да, мне многое виделось иначе в те первые дни. Полная свобода. Бесконечные возможности. Бла-бла-бла.
Знаете, чем я занимаюсь на самом деле? Я брожу по улицам. День за днем, месяц за месяцем. Одним и тем же маршрутом. Будто хищный зверь, обходящий владения, — правда, и само слово «ходить» я использую только из ностальгии. Призраки не ходят. Они… перемещаются в пространстве; то и дело пропадая на несколько секунд, когда оказываются в промежутке между проекторами. К этому привыкаешь уже через пару недель, но я все равно стараюсь держаться тех мест, где проекторов побольше, — просто на всякий случай.
Начинаю я всегда с Риддархольмена. С полчаса стою на набережной, изучая геометрически правильные очертания ратуши и вглядываясь в еще темную воду, потом огибаю остров с севера или юга — в зависимости от дня. По мосту перехожу на Гамластан. Я не люблю королевский дворец, поэтому обычно стараюсь обходить его подальше, что не так-то легко. Эта безликая невнятно-серая громадина торчит прямо на набережной и почти утыкается в восточный мост до Нурмальма. Приходится отворачиваться в другую сторону или смотреть себе под ноги. Но вообще, по Гамластану я гуляю долго. Выбираю одну из узких улочек, дохожу до ее конца и возвращаюсь назад по другой. Так — три-четыре круга, не меньше. Спешить мне некуда.