Фройляйн Книпфер после долгого и честного разговора с Пьетро, случившегося после очередного дня занятий, покинула — к великому облегчению остальных — лыжный класс и вернулась к частным урокам с унылым инструктором средних лет по имени Джованни. Теперь каждый день можно было видеть их плохо сочетаемые фигуры на пологих склонах близ отеля: Джованни спускался вниз черепашьими шагами, с выражением лица, напоминавшим усталого бладхаунда, а девушка — негнущаяся, одеревеневшая от тревожности — страдальчески-неуклюже ковыляла следом.
В пятницу вечером, на пятый день занятий, компания англичан, перейдя после ужина в бар, с приятным удивлением обнаружила там Пьетро. Тот за бокалом вина болтал с Фрицем Хозером, который всегда ужинал рано; после появления англичан немец-коротышка, оставив инструктора, присоединился к Книпферам. Пьетро сиял.
— Я поел дома и приехал сюда, пока не закрыли подъемник, — объяснил красавец. — Сегодня полнолуние, так что я смогу спуститься обратно на лыжах, когда захочу.
Вежливо потанцевав с Эмми, он на весь остаток вечера монополизировал Каро. Девушка пребывала в приподнятом настроении и совершенно очевидно купалась в лестном внимании молодого инструктора. Роджер, явно отставленный, скрылся наверху и минут десять спустя вернулся с протестующей Гердой, которую уговорил все же составить ему компанию для танцев.
Мария Пиа и Франко, по обыкновению, рано отправились спать, не сделав даже попытки примкнуть к танцующим, они просто сидели за дальним столиком и о чем-то серьезно беседовали. Генри показалось, что оба чрезвычайно встревожены, даже напуганы. Тиббет заметил, что они часто бросали взгляды в сторону Хозера.
Все остальные, однако, пребывали в отличном настроении и допоздна веселились в баре. Фриц Хозер активно танцевал с фройляйн Книпфер, а старшие Книпферы поразили всех, выйдя на танцпол и продемонстрировав исключително искусное исполнение венского вальса. Роджер танцевал с Гердой, лишь раз или два бросив свирепый взгляд на Каро и Пьетро, которые кружились, прижавшись друг к другу щеками и не замечая ничего вокруг. Вскоре после часу ночи Хозер и Книпферы все же отправились спать, но танцы продолжились. Генри, как и все остальные, переусердствовал с граппой и радовался тому, что не ему, а Пьетро предстояло под луной спускаться в Санта-Кьяру в половине третьего утра. Выйдя проводить инструктора, все оказались на жгучем холоде.
Было нечто тревожное, но захватывающе прекрасное в горах, мерцавших в ледяном лунном свете, но тревогу рассеивали огни деревни, приветливо подмигивавшие из долины. Подъемник, соединявший отель и деревню, казался прерывистой цепочкой фонарей, потому что после наступления темноты на каждом пилоне зажигали лампу, отбрасывавшую теплый круг света на голубовато-белый снег. Пристегнув лыжи, Пьетро ринулся вниз. Приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть его грациозную, стремительно несущуюся фигуру, которая то исчезала за деревьями, то ненадолго возникала вновь там, где лыжня пересекала пространство под канатной дорогой, и наконец полностью скрылась из виду в нижнем лесу.