Щепетильную ситуацию разрешил появившийся из дверей толстенький распорядитель.
– Пропустить, – надменным тоном заявила эта шавка, которую любой из стражников мог прихлопнуть одной рукой.
Прямой приказ распорядителя и авторитет графа Гвиери заставили гвардейцев расступиться.
– К чему такие тайны, граф? – лениво осведомился толстенький господин в голубом камзоле. На ногах у него были точно такие же колготы, как у меня, но память виконта подсказала, что у этого персонажа нет странных наклонностей – просто мода такая.
– Вас уполномочили задавать вопросы? – ядовито осведомился граф.
– Прошу за мной, – со снисходительной и холодной ноткой процедил распорядитель. Похоже, положение Гвиери при дворе серьезно пошатнулось, так что еще неизвестно, станет ли княгиня слушать наши откровения.
Вслед за лениво шагающим распорядителем мы отправились в довольно долгое путешествие по белокаменным залам и коридорам, на стенах которых была выставлена огромная экспозиция картин и гобеленов.
Дворец снаружи не казался очень уж большим, и у меня появилось подозрение, что нас водят кругами. Но, как бы то ни было, пройдя несколько лестниц и поднявшись на третий этаж, мы все же добрались до небольшой приемной. В комнате с голубоватыми обоями за столом восседал интеллигентного вида юноша, по крайней мере об этом говорили очки на его носу и некоторое наличие мысли в глазах, а не сплошная спесь и высокородная надменность.
Правду говорил один мой знакомый – потомок древнего рода, но не стремящийся стать пупом мира: «Дворянин – это тот, кто без малейших сомнений бросится защищать свою страну, а не тот, кто лучше танцует мазурку и наиболее утонченно поедает пулярку. Дворянство – не привилегия, а обязанность и долг прежде всего перед своей совестью».
Если граф Гвиери и отчасти этот молодой человек хоть как-то соответствовали дворянскому званию, то распорядитель и все, кого мы встретили на длинном пути через залы и коридоры, явно были крутыми танцорами мазурки и поедателями пулярки.
Что уж говорить о бывшем обладателе доставшегося мне тела!
Тошно, ей-богу.
Немного легче стало, когда я увидел еще одного дворянина, вышедшего нам навстречу из кабинета княгини, – секретарь за минуту до этого дернул за шнурок у стола, явно давая кому-то знать о посетителях.
Новый персонаж был либо чистокровным кронайцем, либо наименее печальным примером ассимиляции островитян в имперскую культуру: высокий, статный мужчина лет тридцати от роду был одет в дорогой и удобный костюм цвета мокрого песка, по крою чем-то напоминавший одежку Карна. Это был тот же длинный камзол-безрукавка и невысокие мягкие сапоги, только рубаха под камзолом была сделана не из непромокаемого материала, а из чего-то очень тонкого. И конечно же все это имело более изящный вид и стоило раз в сто дороже. Память виконта подсказала, что это – форма военного флота княжества, а молодчик с аккуратными бакенбардами являлся капитаном княжеской яхты и начальником личной охраны местной правительницы.