– У нее рак, Адам. Мериам умирает.
Пробираясь в пещеру – в смысле, в ковчег, – Адам сам себе казался призраком наподобие тех, которые можно увидеть в старых фильмах, где они выходят из омута под зловещие звуки. От потрясения он будто покинул собственное тело и смотрел на него со стороны: хорошо знакомый, но обессилевший Адам Холцер крался мимо густонаселенного жилого лагеря. Под воздействием внутреннего тепла убежищ снег, наметаемый на полиэтиленовые стены, подтаивал и стекал вниз тонкими ледяными струйками.
Он наблюдал за собой и видел несчастную марионетку. Может, человеческое тело – всего лишь кукла, которую дергает за нитки ум или душа? Адам не понимал, кто теперь дергал за его нитки. Его ноги шли сами по себе, он их почти не чувствовал. Когда он снимал очки и опускал шарф, чтобы подставить лицо холодку, излучаемому камнями, бревнами и снегом, он не ощущал движений рук как своих собственных.
Наконец он добрался до загона, который Мериам именовала своим кабинетом, и замер у входа. Внутри шумел обогреватель. Яркий свет, падавший со стены, создавал две Мериам: одну, сидевшую за пластиковым столом, и другую, теневую Мериам – в виде темного близнеца, чей силуэт казался странно деформированным… Причем не совсем по-человечески.
Ему пришло в голову, что ни одна из этих фигур не является той женщиной, которую он когда-то знал.
Едва передвигая ногами, он вошел внутрь и шаркнул ботинками по бревнам.
Мериам оторвала взгляд от работы и со смятением, почти с испугом, посмотрела в сторону входа. Увидев Адама, она сразу все поняла, должно быть, по выражению его лица. Нижняя губа ее дрогнула, на мгновение она стала сердитой, словно собиралась прямо сейчас выпустить накопленный заряд ярости – или на него, или на Фейиза, разболтавшего ее тайну. Но затем порыв иссяк, Мериам вздрогнула и опустила голову.
– Черт! – пробормотала она.
Ветер дунул в спину Адама, словно подталкивая его в загон – поближе к ней. Он споткнулся, и с его одежды просыпался снег.
– Это правда?
Всего два слова. Больше он не мог ничего сказать.
Мериам встретилась с ним взглядом, выпрямила спину и кивнула с отчаянной бравадой. Этот момент внезапной храбрости сломил Адама окончательно. Он сделал три шага к ней и опустился на колени. Мериам потянулась к нему, он стащил ее со стула и заключил в объятия. Он стал задыхаться, тело его начало трястись. Не в силах сдержать рыдания, которые, казалось, мешали прорваться слезам, он громко закричал.
– Прости, – сказала она.
Адам резко вдохнул. Осознав, что запах Каллиопы до сих пор сидит в его ноздрях, он ощутил ужас. Он до сих пор злился на себя и на Мериам, но самым страшным ядом, который мучил его сейчас, оказалось осознание печальной правды. Всю свою жизнь он считал себя хорошим парнем. Будь он героем старых вестернов, он носил бы белую шляпу. Но вышло так, что он оказался таким же слабым, как другие, и таким же испорченным. Возможно, не совсем плохим, но далеко и не хорошим.