Как тепло. Она бросила взгляд на маленькие искорки, которые до сих пор мерцали в пепле, оставшемся от демона. Ветер рассеял дым, прежде чем перестал проникать внутрь загона. Почти исчез даже запах гари, сменившись чем-то другим – таким, что поначалу она не смогла опознать. Но потом поняла, и это ее поразило. Запах напомнил ей сильный аромат насыщенного черного чая – в тот момент, когда впервые открываешь коробку, наполненную сушеными листьями. Запах сухой, старый, земляной.
– Здесь странно пахнет, – сказала Каллиопа из-за камеры, словно прочитав ее мысли.
Мериам нахмурилась. Каллиопа плачет? Она перевела взгляд с девушки на Адама, потом обратно и только сейчас заметила, как Каллиопа смотрит на него. Странно, что раньше Мериам не обращала на это внимания.
«Ах ты, сучка», – подумала она, но сразу откинула эту мысль прочь, заставив себя сосредоточиться на Адаме. Ревность подождет. Долгие годы Мериам считала, что только она достойна быть в центре внимания, и Адам поддерживал в ней эту иллюзию. Они были партнерами и соавторами, но при этом он всегда оставался по ту сторону камеры. Неужели желание стать «звездой» ослепило ее настолько, что она перестала видеть очевидные вещи?
«Стоп! – сказала она себе. – Думать об этом сейчас бессмысленно. Разберешься в ваших отношениях, когда Адам освободится».
Отчитка тем временем продолжалась.
– Ты уверена, что именно этого хочешь? – тихо спросил Фейиз.
Мериам не хотела даже смотреть на него.
– Я ничего из этого не хотела. Помолчи.
Отец Корнелиус опустил пальцы в кружку, полную освященной им же воды, и брызнул ею в лицо Адама. Адам резко вдохнул, широко улыбнулся и, щелкнув шеей, повернул лицо к Мериам.
– Я должен сказать тебе, – произнес он.
Голос, которым он говорил, был не его. Он был как бы его… достаточно похожим на его, и большинство людей даже не заметило бы разницу. Но он был надтреснут и звучал насмешливо, что Адаму было несвойственно.
– …поспеши на наш зов о помощи, – продолжал молиться отец Корнелиус. Произнося последнюю фразу, он повысил голос, словно отвечая Адаму, – спаси от погибели и лап полуденного дьявола этого человека, созданного по образу твоему и подобию. Всели ужас, о Господи, в зверя, опустошающего твои виноградники. Наполни рабов своих мужеством, дабы могли они сразиться против нечестивого дракона…
Он продолжал брызгать святой водой на лицо и тело Адама. Наконец глупая ухмылка дрогнула, словно он почувствовал боль. Раздув ноздри, Адам усмехнулся священнику. Когда Ким пробормотала что-то похожее на «аминь», будто поставив точку в очередной молитве священника, Адам мягко рассмеялся.