– Извини, – сказал он. – Случайно вышел из ритма.
– Не оставляй нас больше, – ответила Ким с такой интонацией, что это прозвучало почти как обвинение.
Уокер сделал шаг в сторону, чтобы пропустить их вперед.
– Не буду. Обещаю.
Отец Корнелиус пристально смотрел себе под ноги, словно не был уверен в том, что шагает правильно. Возможно, он уже не чувствовал ног. Уокер тихо выругался. Если так, то это очень-очень плохо.
– Нам надо поговорить об этих амулетах, – сказал отец Корнелиус.
Уокеру показалось, что позади раздался крик. Пульс резко ускорился. Он обернулся, приложил руку козырьком ко лбу, закрыв глаза от ветра, и стал вглядываться в снежную бурю. Оставшиеся трое членов группы отсюда выглядели как смутные силуэты. Уокер стал проклинать себя, что не заметил, как сильно они отстали; что настолько поддался страху, что забыл про зависящих от него людей.
– Уокер? – произнес священник слабым голосом.
Но он не слушал его. Приглядевшись еще раз, Уокер заметил, как споткнулся один из силуэтов; увидел, как он упал. Затем другой стал мчаться прямо к нему со всех ног сквозь снежную завесу. Третий последовал за ним, оскальзываясь на тропе, но двигаясь с такой силой и уверенностью, что Уокер все понял. Просто понял.
Раздраженный отсутствием реакции на свои слова, отец Корнелиус отстранился от Ким и, полуобернувшись, принялся ругать Уокера за грубые манеры. Но сразу осекся, заметив фигуру человека, бегущего по тропе так пружинисто и ловко, как не смог бы никто из них.
Ким закричала, что оно вернулось.
Наконец оно вынырнуло из пурги и проявилось настолько, что Уокер разглядел в нем знакомые черты Армандо Оливьери. Но Оливьери никогда не двигался вот так. Он не отличался ни грациозностью, ни силой, ни бесстрашием. А этой твари все перечисленное было присуще с лихвой!
Уокер потянулся за оружием, вынул замерзшими руками и стал возиться с ним. Но пистолет вдруг дрогнул и выскочил из непослушных пальцев. Рефлекторно попытавшись его ухватить, он сделал только хуже – ударил по нему в воздухе и столкнул в снег за пределами тропы. И тут самообладание окончательно его покинуло. Сердце сжалось от ужаса. В страшной панике он спрыгнул с тропы и принялся разрывать сугроб руками. Пистолет оставил в снегу углубление, но как будто в нем растворился. Отец Корнелиус и Ким что-то кричали, а он копался в сугробе, понимая, что вот-вот умрет.
Демон набросился на него со спины, он услышал его смех, почувствовал, как пальцы Армандо схватили его за голову и сорвали с нее капюшон и ткань балаклавы. Другую руку демон запустил в волосы Уокера и дернул за них в тот момент, когда собственные пальцы Уокера нащупали пистолет.