Демона в себе он больше не чувствовал.
– …его, Уокер! – услышал он, как кричит Ким. – Добей его!
«Ты больше не можешь с ним бороться», – подумал он, уже не зная, его ли это мысли.
Оливьери лежал в снегу на спине, прижав руки к груди. Кровь вытекала через отверстия на его куртке. Красная парящая жидкость пропитывала ткань и капала на снег, растапливая его и стекаясь в яркую лужу.
– Прости, – проговорил Уокер. – Господи, мне так жаль…
Оливьери закашлялся, разбрызгивая кровь, скопившуюся на губах, затем из уголков рта потекли кровавые слюни. Мериам и Адам подошли к нему и опустились на колени с одной стороны, а Уокер, застыв в безмолвном ужасе, смотрел на Оливьери с другой. Вся плоть его пылала от стыда за то, что его могли так легко использовать, что тело его перехватили для такой бесчеловечной цели.
Ким встала позади, а рядом с ней отец Корнелиус. Священник немедленно принялся читать молитвы, которые в его церкви принято произносить над умирающим.
Уокер наклонился, зажмурился и крепко сдавил себе живот, пытаясь мысленно собрать себя воедино.
Когда он вновь открыл глаза, Оливьери уже не кашлял. Умирающий смотрел на него пристально, но это был уже не Оливьери. Демон ухмыльнулся, сверкнув глазами, и тихо рассмеялся. Свист ветра почти заглушил его влажное сипение.
– Бедный Бен, – прохрипел демон. Кровь пузырилась у него во рту. – Ты думал, что сможешь бороться со мной, но как же просто было подавить твою волю! Не могу дождаться встречи с Амандой. Как мне хочется забраться внутрь Чарли! Уж я заставлю его повеселиться.
Уокер будто окоченел. Горячая ненависть к себе и чувство вины вспыхнули в нем.
– Ты и близко не подойдешь к моему сыну, – сказал он.
И снова демон рассмеялся. И снова заговорил, еще тише. Но Уокер наклонился вперед и смог разобрать каждое слово, несмотря на бурю.
– Ты никогда не сбежишь от меня, дурачок. Ты забрал меня с собой.
Оскалившись, Уокер снова поднял оружие, в этот раз полностью контролируя себя. Но затем свет в глазах Оливьери погас – как естественный, так и нет – и голова профессора откинулась в сторону. Тело его замерло.
Уокер встал, пошатнувшись.
– Будет неправильным бросать его здесь, – сказал отец Корнелиус.
– А что мы можем сделать? – спросила Мериам слабым голосом.
Уокер развернулся и прицелился в ее левый глаз. Мериам застыла. Он отвел оружие и направил его на грудь Адама, затем на отца Корнелиуса.
– Это я, Уокер, – устало сказал священник хриплым голосом. – Это всего лишь я.
Затаив дыхание, Уокер долго смотрел на него, затем оглядел остальных. Все казались самими собой, по крайней мере внешне. Но это пока.