А родители еще и намекали, что ей извиниться надо. Ей! Перед ним! Перед этим слабосильным ябедой! Ну уж нет. Прямо ей никто этого не говорил, а значит… доносчик! Вот как с ним после этого обращаться? Нет, в чем-то она, конечно, перегнула палку, про нахлебника, пожалуй, не стоило. И она даже извинилась бы со временем. Но вот горящая огнем попа вчера перечеркнула всякую возможность этого. Правда, если родители узнают… А ведь могут, раз он жаловаться начал. Эх, значит, придется. Но сделать это надо по-особенному, чтоб, значит, он все сразу понял, и при этом не слишком грубо. А потом на пробежку! И спарринг! Уж она ему сегодня покажет, как он любит говорить, кузькину мать. Он ей за все ответит. Зря она, что ли, так рано встала?
Потянувшись всем телом, Шина резко отбросила одеяло и вскочила с кровати. Представленный в воображении спарринг зарядил ее бодростью и предвкушением. Жаль, и его выпороть нельзя – это действительно будет перебор.
Девушка спустилась на первый этаж. Из кухни доносились чудеснейшие запахи. Все-таки мама у нее лучшая. Мужчины в семье, да что уж там, не только мужчины, еще и не думали вставать, а она уже на ногах и на кухне. Как только все успевает? Впрочем, и выгоду она свою имеет. Ей позволено гораздо больше, чем многим и многим. Что уж там говорить, если она сохраняет за собой право быть единственной женой наследника клана. Да, мама у нее зверь, всех этих мужланов в кулаке держит.
«И не только мужланов, – подумала Шина, потрогав пальцем свою попку. – Подлечить-то подлечила, но беседа с ней была едва ли не страшней, чем с дедом».
Сходив в душ и переодевшись в спортивный костюм, зашла на кухню, надеясь перехватить что-нибудь вкусненькое. Завтрак-то еще не скоро.
– Доброе утро, мам.
– Доброе, Шина. Ты, я смотрю, на пробежку собралась, – не оборачиваясь, поздоровалась с дочерью Кагами.
– Да, давненько я не бегала.
– Могла бы и подольше поспать.
– Хочу Синдзи с собой… пригласить.
– Вот как? – даже обернулась на эти слова мать. – Тогда напомню тебе: сначала дело, потом развлечения.
Как поняла Шина, это был еще один намек на извинения.
– Я на тренировку иду, какие еще развлечения?
– Я имею в виду спарринг, девочка моя, – сказала Кагами, поворачиваясь обратно к плите. Помешав в одной из кастрюль, развернулась, выкладывая на стол овощи.
А Шина в этот момент ликовала – похоже, мама была на ее стороне и почти официально разрешила хорошенько наподдать Синдзи. Да ради этого она даже извинится, как следует.
– Хорошо, мам, я запомню!
– И еще одно, Шина, если я увижу на нашем соседе синяки, то рассержусь, – заметила Кагами, покручивая в одной руке помидор, а в другой нож. – Ты ведь не хочешь, чтобы твоя мать сердилась? Краснела почем зря, нервничала.