На сей раз одновременно вести огонь смогли оба 120-мм орудия минного крейсера, и даже расчет 47-мм орудия правого борта успел сделать три выстрела, прежде чем примчавшийся старший офицер не настучал всем инициаторам пустой растраты боеприпасов по голове, пообещав напоследок вычесть стоимость потраченных снарядов из их доли.
Стрелявшие по очереди баковое и ютовое орудия не торопясь нащупывали дистанцию до противника, делая по паре выстрелов в минуту. И лишь на пятой минуте, удовлетворившись тремя накрытиями, перешли на беглый огонь, доведя скорострельность до восьми-десяти выстрелов в минуту. За три минуты они выпустили четверть оставшегося боекомплекта, но результат того стоил – наблюдавшие за противником из боевой рубки Иениш и Протопопов отметили шесть разрывов на корпусе японского корабля, что для такой дистанции было более чем неплохо. Старые канониры вновь продемонстрировали свою великолепную выучку и просто напрашивались на немалое дополнительное материальное поощрение. В центральной части из-под палубы корвета изо всех отверстий валил черный дым, а на корме потихоньку разгорался пожар, грозивший неминуемой гибелью композитному кораблю.
Покинувший строй и заметно сбросивший скорость «Каймон» тем не менее не желал сдаваться без боя. Его канониры принялись отвечать на огонь противника сразу же, как тот начал пристрелку, вот только разлет снарядов на подобной дистанции оставался слишком велик, да к тому же никак не удавалось рассчитать скорость русского крейсера. Снаряды постоянно ложились с недолетом или далеко за его кормой.
Первое время и огонь русских не был особо точен. Снаряды падали с большим недолетом и далеко по носу или за кормой, так что у капитана 1-го ранга даже сложилось впечатление, что одно из орудий минного крейсера вело огонь по следующему за ним мателоту. Вот только стоило пристрелке закончиться, как на его небольшой корабль обрушился настоящий шквал из смеси воды, огня и стальных осколков. Пусть большая часть русских снарядов ушла в воду, но близкие разрывы изрешетили левый борт прямо по ватерлинии, и через многочисленные пробоины, в некоторые из которых можно было спокойно просунуть кулак, в трюм начала поступать вода. Следом попавший прямо в основание трубы фугас разворотил ее вместе с палубным настилом настолько, что дым принялся расползаться по внутренним отсекам да стелиться по верхней, батарейной, палубе, слепя наводчиков и выгоняя на свежий воздух задыхающихся от гари матросов котельного и машинного отделений. Скорость тут же начала падать, и чтобы не тормозить идущие следом суда, Окикатсу приказал принять штурвал влево, стараясь сблизиться с противником и заодно давая возможность единственному 170-мм орудию начать обстрел неприятеля. Вот только до того, как дымящий всеми орудийными портами корвет смог сменить курс, в него влетело еще с полдесятка снарядов, выкосивших более сорока человек команды и запаливших деревянную палубу и борт корвета.