Во-вторых, нужно полностью изменить распределение средств в этой проблеме. Как вы знаете, в настоящее время в основном средства тратятся на создание бесчисленного количества вакцин. Мы очень мало знаем об их свойствах, в частности, о неспецифических свойствах, с которыми связаны экологический, эпидемиологический аспект вакцинации. Они практически не исследованы. Так вот, надо средства пустить на то, чтобы использовать и лучше исследовать вакцины, которые мы применяем на наших детях.
В-третьих, любая эффективность вакцинопрофилактики зависит от двух факторов: от качества вакцин и от свойств макроорганизма. Вакцинировать можно только тогда, когда мы предварительно исследовали любого человека, и поэтому вакцинировать нужно только по показаниям, по эпидемиологическим показаниям и с учётом знания вакцины и состояния восприимчивого организма.
Говоря о вакцинации, следует сказать, что вакцинация — это не только медицинская проблема. Самое страшное вообще, что может быть, что вакцины могут стать средством массового уничтожения. Я уже сказала, что в настоящее время вакцины — это средство массового применения. И учитывая массовость применения вакцин, можно утверждать, что вакцины являются оптимальным средством для поголовной чипизации населения. И нужно отчётливо себе представлять, что в настоящее время, в науке деньги отпускаются, в основном, на разработку этой проблемы. Ими ведётся разработка нановакцин, содержащих наночипы. Это должны все знать, и этого мы должны не допустить.
В заключение мне хотелось бы сказать, что вакцинопрофилактика — это не только медицинская, но и социальная проблема. Почему? Потому что раньше главным принципом русского врача (не только русского врача, всё идёт со времён Гиппократа), был принцип — не навреди. И если бы каждый врач, который знает, что нет безусловно безопасных вакцин, придерживался бы этого принципа, то у нас не было бы массовой вакцинации. К сожалению, в настоящее время среди медиков бытует мнение, что при достаточной эффективности вакцин можно пренебречь их реактогенностью и осложнением.
Но это стало результатом того, что российская наука о человеке потеряла всё, что имела в середине 19 века, то есть врач, врачевание, утратив душу, перестало быть таинством, оно сейчас лечит не больного, а болезнь, а всю жизнь русская медицина стояла на принципе индивидуализации. Все русские врачи лечили больного, а не болезнь.
Поэтому, в настоящее время, я считаю, нужно поднимать вопрос этический при обучении врачей в институтах. И мне хотелось бы привести такие слова выдающегося учёного, врача Луки Войно Ясенецкого, святителя, который в настоящее время стал святым. Святитель Лука писал: «Для медика не должно существовать ни клинического случая, ни объекта исследования, а только живой страждущий человек. Поэтому медицина должна, и врачи должны нести свет и любовь к страждущему человеку…»