Она все еще не отдала ему письма, и Тру заметил, что Хоуп перечитывает послание. Послышался тихий всхлип.
– Вот это да, – сказала она наконец.
– Что, опять про столкновение звезд и пронзающие душу лучи?
– Нет. Кстати, вы правы: тот тип, наверное, действительно помешанный.
Тру засмеялся. Хоуп отдала письмо, не прикоснувшись больше к стопке и не сводя глаз со своего спутника.
– Вы же не станете смотреть, как я читаю? – спросил Тру.
– У меня есть идея получше, – объявила она. – Почему бы вам не прочесть это вслух?
Предложение застало его врасплох, но Тру взял письмо, нечаянно коснувшись руки Хоуп, и в сотый раз подумал, как легко и спокойно им в обществе друг друга и как естественно полюбить такую женщину. Может быть, он уже влюбляется в нее и не в силах ничего поделать, чтобы остановиться.
В тишине Тру почувствовал, как Хоуп подвинулась ближе. До него донесся запах ее волос, чистый, сладкий и свежий, как цветы, и он поборол желание обнять ее за плечи. Набрав воздуха в грудь, Тру начал читать выведенные нетвердой рукой строки:
«Дорогая Лена!
Песок в наших часах всю жизнь сыпался немилосердно быстро, но я заставляю себя помнить о благословенных годах, прожитых с тобой, особенно сейчас, когда волна скорби неодолимо тащит меня в пучину горя.
Я стараюсь понять, кто я без тебя. Даже когда я был старым и немощным, ты помогала мне встречать каждый новый день. Иногда у меня создавалось впечатление, что ты читаешь мои мысли – ты всегда знала, что я хочу или что мне нужно. Пусть у нас и бывали ссоры, но я, оглядываясь на прожитые вместе полвека, могу точно сказать, что мне невероятно повезло. Ты увлекала и воодушевляла меня, и я шел, расправив плечи, потому что рядом шагала ты. Всякий раз, обнимая тебя, я чувствовал, что больше мне ничего не нужно. Я бы отдал все на свете за возможность обнять тебя еще раз.
Я хочу вдохнуть запах твоих волос и сесть с тобой за обеденный стол. Хочу смотреть, как ты жаришь курицу, от которой у меня всегда текли слюнки и которую мне запретили есть врачи. Хочу наблюдать, как ты продеваешь руки в рукава синего свитера, который я купил тебе на день рождения, – в нем ты обычно устраивалась рядом со мной по вечерам в маленькой комнате. Я хочу сидеть с нашими детьми, внуками и Эммой, нашей пока единственной правнучкой. «Как вышло, что я так состарился?» – думаю я, обнимая малышку, но, привычно ожидая твоей шутки, не слышу твоего голоса, и это разбивает мне сердце.
Я не умею жить один. Мне не хватает твоей лукавой улыбки и звука твоего голоса. Иногда мне кажется, что ты зовешь меня из сада, но когда я подхожу к окну, там только кардиналовые овсянки, для которых ты заставила меня повесить птичью кормушку.