– Ваши дети – Сэмюель и Лилиан Маркхэм, верно? – спрашивает Лоренс, глядя в экран компьютера справа. – Сэмюель Эдвард Маркхэм родился в четыре сорок шесть утра, а Лилиан Элизабет Маркхэм – в пять четырнадцать утра.
– Извините, во сколько, вы сказали, она родилась? – переспрашиваю я.
– В пять часов четырнадцать минут утра.
– Это неверно, – говорю. – Она родилась через десять минут после Сэма.
– Вы уверены? – спрашивает она.
Я абсолютно точно знаю, когда родились мои дети, и поэтому киваю:
– Да.
Выпятив подбородок, Марджи продолжает изучать экран.
– Здесь написано, что дежурным по палате был тогда доктор Фридленд, – говорит она.
Я хмурю брови.
– И это тоже неверно.
– Здесь так написано. Он был вашим консультирующим врачом, так?
– Да, – подтверждаю. – Я приходила к нему на осмотр, но когда рожала, он заболел, и роды принимал другой доктор. Вот его-то имени я и не помню.
Лоренс сдвигает брови и снова принимается щелкать клавишами.
– Я вызвала журнал записей той ночи. Подождите.
А что, если она не сможет найти имя? Или окажется, что Фишера и впрямь не было в больнице в ту ночь и я придумываю связи там, где их нет?
– А вот и он, – радостно объявляет менеджер. – Нашла.
Удары моего сердца эхом отдаются у меня в висках, пока я жду, когда она скажет мне, что именно нашла.
– Так, значит, акушерки у нас были… бла-бла-бла. – Прокручивает лишнюю информацию. – А дежурным врачом-акушером в ту ночь был… – Я вижу, как ее глаза бегают туда-сюда по экрану. – Да, вот он, то же самое имя – доктор Фридленд.
Но это же невозможно! Я же знаю, что это был не он. Тяжело выдыхаю через рот, прямо как во время родов. Я же помню… я помню, что доктор Фридленд был тогда болен. Мне еще сказали, что у него желудочный грипп. Я же помню. Или не помню?
– С вами всё в порядке? – слышу я вопрос Марджи.
– А вы уверены, что это был не доктор Джеймс Фишер? – спрашиваю я. – Посмотрите, пожалуйста, еще раз. Третьего марта две тысячи двенадцатого года. – Я так надеюсь, что она перепутала и посмотрела не то число.
– Это оно и есть, – говорит Лоренс. – Подойдите и посмотрите сами.
Я встаю и захожу с ее стороны стола – так, чтобы видеть экран компьютера, ту строчку, на которую она мне показывает. Вижу число, и время, и фамилию: «Доктор Фридленд». Слезы брызжут из моих глаз.
– Этого не может быть, – вырывается у меня. – Я была уверена, что это окажется доктор Фишер.
– У нас здесь нет никакого доктора Фишера, – возражает Марджи. – Вы ошиблись. Разве вы сами не сказали, что не можете вспомнить, кто из врачей дежурил в ту ночь? – Она смотрит мне прямо в лицо. Не знаю, чего в ее взгляде больше: сочувствия или подозрения.