Еще минуту наблюдаю за Фишером, параллельно работая над тем, чтобы выровнять дыхание, успокоиться и сформулировать про себя вопросы, которые я хочу ему задать. А заодно решить, как мне убедить его выслушать меня. Но мой мозг отказывается повиноваться. Все мысли смешались в нем в кашу. Так что остается либо продолжать стоять тут, как прибитая, либо сделать те несколько шагов, которые отделяют меня от двери, и постучать.
Поколебавшись еще несколько минут, я вдруг обнаруживаю себя перед дверью кухни, причем моя рука уже зависла над стеклом, готовая стучать в него. Опускаю ее трижды. Тук, тук, тук. Стекло толстое, от ударов оно вибрирует, дребезжит внутри деревянной рамы. По-моему, стук вышел даже неприлично громким, но слышал ли его Фишер в соседней комнате, это еще вопрос.
– Папа!
Это он. Гарри. Вот он. Маленькая, расплывчатая из-за стекла фигурка показывается в коридоре, приближается.
– Папа! Ты слышал? – кричит он, и его тонкий детский голосок вздрагивает от восторга. – Кто-то стучит в дверь!
Как поведет себя Гарри, когда увидит меня? Снова назовет мамой? Станет ли тем открытым, дружелюбным мальчиком, каким был у меня на кухне? Или замкнется и сделает вид, что не знает меня?
Слышу низкие раскаты голоса Джеймса, но что именно он говорит, разобрать не могу. Гарри снова показывается в коридоре. На этот раз он идет медленно, опустив голову. И исчезает там, откуда пришел. Я придвигаюсь к краю двери, чтобы лучше разглядеть его, и успеваю заметить его ладошку на перилах лестницы. Он поднимается наверх. Наверное, это отец послал его туда, от греха подальше. Я понимаю – от разочарования у меня екает сердце, – что поговорить с мальчиком мне не удастся.
Тут в коридор выходит сам Фишер-старший, заслонив мне обзор своей широкой спиной. Приоткрывает входную дверь, выглядывает наружу. Он не понял, что стучали в заднюю дверь. Наверное, думает, что это кто-нибудь из журналистов. Уж я-то знаю!
Как только он затворяет парадную дверь, я стучу снова. На этот раз громче. Джеймс вскидывает голову и косится в мою сторону. На улице уже совсем темно, так что я не знаю, видит ли он меня вообще.
– Вы на частной территории! – кричит Фишер, широкими шагами входя в кухню. – Убирайтесь из моего сада! Ну не дай бог вы еще один пронырливый репортер, я сейчас же звоню в полицию! Сколько еще раз я должен повторять: мне нечего сказать вашей братии!
– Доктор Фишер? – кричу я в ответ. – Меня зовут Тесса Маркхэм… Вы, наверное, про меня слышали.
Тишина. Хозяин дома протягивает руку, выключатель щелкает, и меня ослепляет свет. Он стоит на месте, не двигаясь, и несколько минут мы глядим друг на друга через стекло.