Когда они только приехали, бабушка Лёльки Матрёна Ильинична Сергею неожиданно для него обрадовалась и в сенях, когда внучка уже прошла в комнаты, весело подмигнула ему, шепнув:
– Одумались? Ну, молодцы! Ох, она без тебя страдала, ох, страдала, – немного попричитала бабушка, которая вообще-то относилась к сельской интеллигенции, окончила Тимирязевку и всю жизнь проработала агрономом, но страшно любила изображать из себя древнюю старушенцию из глухой деревни, развлекалась она так.
– Я без неё тоже, – еле выдавил из себя растроганный Ясень.
– Да ты не грусти, – ощутимо толкнула его в бок развесёлая старушка, – главное, что вы теперь вместе. И давайте уж без глупостей теперь! Чтобы никаких расставаний! Теперь чтобы до конца! – погрозила она корявым пальцем и показалась Сергею похожей на добрую Бабу-ягу. Он кивнул:
– Я её очень люблю, Матрёна Ильинична.
– Вижу, Серёня, вижу. Нравишься ты мне, настоящий мужик. Не то что зять мой любимый, Санька. Люська моя, тёща твоя неласковая, совсем его под себя подмяла. Разве ж это дело? Разве ж муж может быть слабее жены? Неправильно это. Вот мой Ваня был мужик. Ты на него очень похож, кстати. Так что давайте, дети, женитесь! Я вам помогать буду, чем смогу.
– Спасибо, – прошептал тронутый Сергей и обнял старушку.
– И-и-и, милок, не за что! – она влажно, по-стариковски, чмокнула его в подставленную щёку и погладила по плечу. У Ясеня защипало в носу от этого искреннего проявления участия, он поморгал часто-часто и кашлянул. В этот момент в сени выглянула Лёлька и с подозрением глянула на них:
– Вы что это тут застряли?
– Идём, Оленька, идём! – отозвалась бабушка. И они всей гурьбой ввалились в комнату.
В доме ничего не изменилось с тех пор, как Сергей был здесь в последний раз. Те же намытые до блеска полы с длинными яркими полосатыми домоткаными половиками, разбегающимися в разных направлениях. Те же старые фотографии на стенах, среди которых Ясень с умилением увидел их с Лёлькой свадебную фотографию, где они, юные и счастливые, бежали по полю. Невеста в развевающемся белоснежном платье и легчайшей фате и он в смешном костюме с ослабленным узлом галстука и рубашке с расстёгнутым воротом. Галстук набекрень, волосы взъерошены, но в глазах такое безудержное веселье, такое любование своей уже женой! Сергей подошёл поближе и всмотрелся в их лица. Лёлька обернулась, глянула в его сторону и ахнула:
– Бабуль! Откуда это у тебя? Ведь столько лет не было, и даже в последний мой приезд – не висели они здесь!
– Да я её в серванте держала, в альбоме, чтобы тебя не расстраивать.