– Даже так? – ему захотелось расцеловать этих славных девчонок, продавщиц Лёльки.
– Даже так.
– Тогда вас, Анечка, я попрошу тоже букет составить. Завтра ведь вы работаете, как я понимаю?
– Я.
– Ну вот, вы перед тем, как Ольга Александровна придёт, ей на стол и поставьте и ещё вот это положите, пожалуйста, – он достал свёрточек с визитницей, в которую ещё в машине сунул свою визитку. На ней после положенных фамилии, имени и отчества приписал «твой бывший и будущий муж». И залихватски вывел уже ставшее девизом: а я смогу войти в ту реку дважды!
Аня взяла визитницу, а Сергей попросил:
– Давайте выберем цветы для завтрашнего букета.
Они долго и обстоятельно выбирали цветы. Им часто приходилось прерываться из-за покупателей. И тогда Сергей садился на диванчик и с нежностью, удивляющей его самого, смотрел на дело рук Лёльки, его Лёльки. И во всём, буквально в каждой детали, узнавал её вкус, её руку. А узнавая, раздувался от гордости: какая же она всё-таки умница. Ведь нашла себя! – умилялся он и давал себе клятвы не ревновать потом Лёльку к её детищу.
Наконец, букет был составлен. Чувствуя себя дамским угодником, Ясень попросил Аню составить букет и себе, расплатился за оба и ушёл, ощущая спиной, как продавщица смотрит ему вслед через свежеостеклённую витрину. Он обернулся и помахал ей рукой. Она расцвела и радостно замахала ему в ответ.
«Точно, жизнь всё-таки начинает налаживаться», – подумал Ясень и, совершенно счастливый, порулил в сторону Лёлькиного дома. С трудом приткнув машину в маленьком дворе, бегом поднялся по лестнице, чувствуя себя влюблённым пионером и, сияя, нажал на звонок.
Лёльки дома не оказалось.
Москва и область. Двумя часами ранее. Сентябрь 2000 года
Ольга ещё раз посмотрела на огромный букет и провела пальцами по фиолетово-белым лепесткам ириса. С того момента, как она увидела цветы у себя на столе и выслушала донельзя возбуждённую, сияющую Лизавету, она этим только и занималась: смотрела, гладила и ещё время от времени совала нос в самую гущу и счастливо вздыхала. Ей казалось, что она даже слышит запах Серёжки, её Серёжки, влюблённого в неё со всей свойственной ему страстью. Он вообще был человеком крайностей, максималистом. И её любил так, что у неё и тени сомнения в силе и искренности его чувств никогда не было. Только последние девять лет она была уверена, что теперь он её с такой же силой и искренностью ненавидит.
Она снова схватила букет вместе с вазой и зарылась лицом в прохладные лепестки. Тут в дверь позвонили, и проснувшаяся Ириска завертелась под ногами, мол, пойдём, хозяйка, посмотрим, кто это там – любопытство было её главной чертой. До неприличия счастливая вопреки тревожащим обстоятельствам Ольга бегом поспешила к двери и с сияющей улыбкой распахнула её, не посмотрев в глазок: