А потом симбы вывели из толпы молодую санитарку. Высокую, красивую, рыжеволосую. На ней до сих пор была белая форма. Все случилось так быстро. Один из них, еще подросток — там были даже тринадцати и четырнадцатилетние, отличавшиеся особенной жестокостью, — схватил пангу, большой нож с широким лезвием, и почти шутя отрубил ей голову. Ему потребовалось всего несколько ударов. Девушке досталась легкая смерть. Это была Анна-Мария. Нашему браку исполнилось всего семь недель.
Итен не знала, что сказать и как поступить. То, что она услышала, было так ужасно и так далеко выходило за рамки ее собственного жизненного опыта, что она просто замерла в неподвижности. Потом она обняла Фицдуэйна обеими руками и привлекла к себе. Закончив рассказ, он не произнес больше ни слова. От солнца остался лишь тусклый полукруг, медленно погружавшийся в море. Стало заметно холоднее. Отсюда было видно, как светятся огоньки главной башни.
Фицдуэйн поцеловал ее в макушку и крепко обнял.
— До чего сыро — вот ведь паршивый климат, а? — сказал он.
Чтобы согреться, они набрали в сумерках плоских камешков и стали «печь блины» на воде. Когда они отправились обратно в Данклив, увлеченно споря, кто выиграл, уже наступила ночь. Последние камешки пришлось кидать почти в полной темноте.
Больше всего новый дублинский «Джуэри-отель» был похож на президентский дворец в только что получившем независимость государстве. От прежнего здания сохранились лишь мрамор, красное дерево и медь викторианского бара, о котором позаботились швейцарские банкиры — они целиком перевезли его в Цюрих в память о Джеймсе Джойсе.
Фицдуэйн обогнул преградившую ему путь делегацию какой-то японской электронной фирмы, подошел к новому бару и заказал себе «джеймсон». Он наблюдал, как тает лед, и размышлял о жизни, посмертной славе и поисках счастья, когда появился Гюнтер. Лицо у него было по-прежнему детское, поэтому вы не сразу замечали, какой он огромный. Когда он приблизился, стали видны морщины, которых не было прежде, но он все еще выглядел крепким и ладным.
В стеклянные двери потекла свадебная Процессия. Невеста была завернута в несколько слоев белого искусственного шелка. Ее сопровождал то ли метрдотель, то ли жених — трудно было разобрать, кто именно. Шлейф ее свадебного наряда соскользнул в бассейн и начал тонуть. Фицдуэйн подумал, что сейчас неподходящее время года для ирландской свадьбы; впрочем, взглянув на талию невесты, он изменил свое мнение.
Спутник невесты выловил шлейф и ловко выжал его в фонтан. Он сделал это так быстро и аккуратно, словно каждый день только этим и занимался или привык сворачивать головы цыплятам. Теперь шлейф, сопровождавший новобрачную при ее вхождении в новую жизнь, стал смахивать на мокрую пеленку. Фицдуэйн отвел глаза от этой символической сцены и прикончил «джеймсон».