В резиденции было поразительно тихо — не слышно шагов охраны, не видно слуг. Только капли стучались в окна, выбивая замысловатый ритм на стеклах. Четвертый час утра. Даже самые стойкие спят. Да и как не уснуть под звук дождя?
Подойдя к окну, я коснулась прозрачной преграды пальцами — словно ловя капли, скользившие по другой стороне стекла.
Вспомнилось, заставив отбросить сомнения, как я держала в руках камень Аюми. Бродяги существовали — в этом не осталось сомнений. Губы искривило усмешкой.
Были — не были, могли — не могли? В бездну, какая разница?! В старых легендах больше правды, чем казалось мне раньше. А что еще из полагаемого ложным окажется истинным?
Уткнувшись лбом в стекло, я прикрыла глаза пытаясь об этом не думать. Я не открыла глаз, даже заслышав приближающиеся шаги. Подумалось — идет кто-то из слуг. Ошибку я поняла, когда шаги смолкли, приблизившись почти вплотную.
— Госпожа Арима, если не ошибаюсь, — произнес некто бархатным голосом, от звука которого я вздрогнула; мурашки побежали по позвоночнику снизу вверх, стреляя искрами в мозг и вздыбливая волоски на коже. — Наслышан. Стало быть, вот вы какая: настоящая леди, добродетельная супруга ветреного коменданта. Надо признать, слухи не врут. Вы очаровательны.
Я обернулась с намерением поставить заговорившего со мной наглеца на место, посмотрела ему в глаза и застыла, растеряв всю уверенность.
Я не сказала ни слова. Даже пошевелиться я не могла, скованная оторопью, как северная река зимним морозом.
Обуявший меня страх не позволил отвернуться или сделать шаг в сторону, не позволил заговорить. Этот страх был сродни безотчетному детскому ужасу — когда придумав существ, таящихся в темноте, я лежала под покрывалом, пытаясь умерить дыхание и слушая неожиданно громкий стук своего сердца, и трепетала от мысли, что он был слышен и тем, кто таится в ночи.
Все что я могла — смотреть в лицо незнакомца, на котором неожиданно возникла улыбка.
Он был симпатичен, этот мужчина, а также высок, строен, подтянут. Он не мог не нравиться женщинам: обольститель с властным выражением лица. Я почти любовалась ироничным прищуром карих, чуть удлиненных глаз, четко очерченным подбородком, высокими скулами, носом с небольшой горбинкой. Даже широкие губы сластолюбца не могли уменьшить ощущения силы, исходящий от его лица. С мокрых, приклеившихся ко лбу волос медленно сорвалась капля, поползла вниз, и на мгновение мужчина отвлекся, чтобы смахнуть ее. Отвел взгляд.
И мир словно перевернулся, заставив меня почувствовать себя идиоткой. Нашла занятие — стоять, любуясь на наглого мужика, рассматривающего меня с сальной усмешечкой.