Я убираю волосы, упавшие на лицо.
— Понимаю, но у меня такое чувство, что я задолжала ему и должна выслушать, что бы он ни хотел сказать. Хорхе был моим другом, тем единственным, за кого я согласилась выйти замуж, а я сбежала от него, ничего не объяснив. У него есть полное право на негодование.
Квинн вздыхает в трубку, мне не составляет труда понять, в чем причина ее несогласия.
— Ты лучше меня. Я бы максимум согласилась поговорить по телефону. Не уверена, что смогу вынести беседу лицом к лицу с бывшим парнем, но в твоем случае все иначе. Хорхе ведь не какой-то там парень, с которым ты повстречалась немного, а он тебе изменил, ну или что-то в этом роде.
— Он и вправду отличный парень. Просто он не тот мужчина, с которым мне предназначено быть, стоило набраться храбрости и сказать ему об этом до того, как сбежать, но я не стала. Хочу все решить между нами. Мне нужно закрыть эту тему.
— Ты хороший человек, Анна. По-настоящему заботишься о людях.
— Спасибо. Я не всегда чувствую себя так. Из-за отца мне порой казалось, что я зло во плоти.
— Пф, — фыркает Квинн. — Дяде Саймону надо бы высунуть голову в реальную жизнь. Он так помешался и издергался, что не в состоянии заметить, какой необыкновенной женщиной ты стала. И это его потеря, Анна, перестань верить всему, что он наговорил. Дядя Саймон не прав в своей требовательности и строгости к тебе. Надеюсь, однажды он очнется и извинится перед тобой, как положено.
Я горько смеюсь.
— Этого никогда не произойдет, Квинн. Мы обе знаем, что отец так не поступит.
— Никогда не знаешь, чего ждать. Он тебя еще может удивить, когда поймет, что ты больше не прогнешься.
Я открываю рот, собираясь повторить, что отец никогда не принесет извинений, но слышу, как через негромкий гул голосов в обеденной комнате доносится мое имя.
— Сладкая Анна?
— Здесь, — я поднимаю руку и затем шепчу в трубку. — Надо идти, Квинн. Позвоню позже.
— Ладно, люблю тебя, — отвечает она, и разговор заканчивается.
Я встаю со стула, иду из комнаты вслед за парнем, одетым в футболку «Напряжения», и узнаю в нем одного из сценических рабочих. Когда шоу в разгаре, он ответственен за то, чтобы вовремя вывести к людям приглашенных артистов. Мы идем обратно, останавливаемся у закрытых голубых дверей, надпись на прикрепленном к ним листке гласит: «Сценаристы», и парень стучит по стальному покрытию.
Он поворачивает дверную ручку и заглядывает внутрь.
— Сладкая Анна здесь.
— Пусть войдет, Эл, — отвечает из комнаты женский голос.
Я немедленно узнаю в нем Вики.
Эл поворачивается ко мне, на его лице выражение, которое можно описать лишь как тревожное, уголки его рта опускаются.