Мама вздыхает, раскатывая последний пласт теста.
— Нет, полагаю, неплохо. Но все мужчины, которых ты для меня выбирала, зануды и скучны, и ни одного из них я не считаю хоть немного привлекательным.
Ноздри бабушки раздуваются в гневе.
— Надо полагать, что этот бродяга, от которого ты забеременела, был лучше? Напомни-ка мне еще раз, где он. Ах да. Он сбежал и бросил тебя, едва его отродье появилось на свет.
Мама тяжело ударяет ладонями по столу.
— Его имя — Ксавьер. Он твой внук, и если ты не способна любить его так, как любишь меня, можешь раз и навсегда забыть о моем переезде обратно.
Холодные голубые глаза бабушки останавливаются на мне, и я съеживаюсь под ее тяжелым взглядом, словно стараясь исчезнуть.
— Возможно, мы узнаем друг друга получше, если ты возьмешь его с собой.
Звучит по-доброму, но я знаю, что она ненавидит меня. Единственная причина, по которой она меня терпит, это любовь к моей маме. Когда мамы нет рядом, бабушка толкает меня и называет плохими словами.
Я как-то пытался рассказать маме, но она объяснила, что в ее отсутствие у бабушки есть право наказывать меня, если я хулиганю. Больше я никогда не рассказывал маме о том, что происходило, пока ее не было. Впрочем, я изо всех сил стараюсь никогда не оставаться с бабушкой наедине.
Мама вздыхает.
— Нет. Мне нравится жить отдельно.
— Не хочешь переехать и жить со мной? Прекрасно. — Бабушка с силой ставит сумку на тумбу рядом с мамой и достает прямоугольный кусочек бумаги. — Тогда запомни, Джина. Больше от меня денег ты не получишь. Я больше не заплачу ни пенни за ту квартиру. Когда ты в очередной раз соберешься уйти в загул и потеряешь эту свою новую работенку, не приходи ко мне за подачкой. Я продолжу помогать, только если ты вернешься домой, где и должна быть.
Бабушка швыряет маме чек, и он летит на пол, а бабушка, схватив сумку, исчезает во входных дверях также быстро, как и появилась.
На несколько минут кухня погружается в тишину, затем мама начинает мурлыкать «Джингл Беллз» и продолжает вырезать имбирных человечков. Она подталкивает меня бедром.
— Подпевай.
Мы оба запеваем, и она улыбается мне. Закончив песню, она нежно берет меня за подбородок.
— У тебя папины глаза, и ты будешь таким же очаровательным, каким был он. Только пообещай, что станешь лучшим человеком, чем он. Обещай, когда все станет хуже, ты не сбежишь и не оставишь меня, как поступил он.
— Я обещаю, — отвечаю я, произнося слова от всего сердца и веря в них.
Я смотрю ей в глаза, не понимая, как в ее голове появилась мысль, что я когда-то смогу бросить ее. Ведь самым большим из моих страхов был страх потерять ее, единственного в этом запутанном мире человека, который меня любит.