— Ну? — заинтересовался Лось.
— Но ты же знаешь, у меня ни бланков загсовских, ни печати. Как все это оформляется, я тоже не знаю.
— Ну? Дальше что?
— Что же дальше? Уехали обратно не зарегистрировавшись.
Лось резко остановил нарту, вскочил и, тряся заиндевевшей бородой, закричал:
— И дурак же ты, Андрюшка! Такой, что я даже себе и представить не мог! На кой дьявол нужен тебе этот бланк? Тебе этих бланков, может, еще пять лет не пришлют! Кладут тебе бытовую революцию прямо в карман, а ты упрямишься и ищешь какой-то бланк!
— Ну, чего ты расходился? Как будто непоправимое дело! Обратно поедем, и все будет улажено, — сказал Андрей.
— Пусть они приедут ко мне. Посмотришь, как я все устрою. Надо только соображать немного!
Передней нарты уже не было видно. Лось гаркнул на собак, и они взяли в галоп, догоняя упряжку.
— Андрюша, а какой паренек в стойбище Энмакай? Помнишь, ты мне рассказывал?
— Ваамчо.
— Да, да, Ваамчо. Там, где Алитет живет? Вот поедем, остановлюсь у Алитета, посмотрю, что это за птица!
— Здесь ты допускаешь ошибку! — сказал Андрей.
— Какую?
— Зачем нам якшаться с Алитетом? Надо подчеркнуть пренебрежительное отношение к нему и уважение к Ваамчо. Неважно, что у Ваамчо, может быть, маленький грязный полог.
— Ты прав, Андрей. Расквитались, значит, — и Лось довольно усмехнувшись, ткнул кулаком Андрею в живот.
С севера опять потянул ветерок. По дороге стелилась поземка. Наступала ночь.
Передняя нарта остановилась. Подошедший каюр сказал:
— Андрей, иди на свою нарту. Пурга будет. Видишь, луна в рубаху оделась. Надо мне самому управлять собаками.
Лось уселся на свое место и погрузился в размышления.
Непроходимые нагромождения торосов преградили путь, и каюры, свернув собак, поехали в горы.
Началась пурга.
Миллиарды снежинок закружили в воздухе, образовав сплошную снежную завесу.
Пурга завыла, и в этом бушующем снежном океане Лось не мог разглядеть ни передней нарты, ни собак своей упряжки. «Ну, Лось, кажется, начинается твое первое крещение», — подумал он, крепче затягивая капюшон.
— Ой, тут осторожно надо ехать. Тут можно помирай! — крикнул каюр. — Скалы здесь. Очень высокие!
На вершины отвесных скал пурга наметает висячий сугроб, и горе тому, кто наедет на этот карниз. А бывает, когда и люди и собаки, сбившись с дороги в пурге, летят вниз, а вслед за ними катится снежный обвал и хоронит их.
Каюры привязывают одну нарту к другой и едут гуськом. Часто останавливаются, совещаются.
Собаки медленно бредут в беспросветной тьме. Каюры направляют их чуть-чуть против ветра, где, по их мнению, лежит путь.