Хохлов обрядился в нее и стал настоящим чукчей.
— Хо-о-о-орош план! — догадался Русаков.
А милиционер распоряжался:
— Ты, Дворкин, ляжешь на дно байдары. Как только мы подойдем к вельботу борт к борту, я брошусь на американца, ты выскакивай — и на помощь мне. А ты, Русаков, получай мой наган, — здесь полная обойма, — тоже выскочишь со дна байдары и Саблеру наставишь в лоб. Он плюгавенький и трус — сразу поднимет руки.
— Пра-а-авильный план! Поехали, Лёк! — весело сказал Русаков.
— Я тоже с вами поеду, — сказал Ваамчо.
— Тэвлянкау, ты оставайся здесь. И если услышишь выстрел, заводи мотор — и к нам, — распорядился Русаков.
— Поехали на охоту, — улыбаясь, проговорил Лёк.
Байдара, подняв нос, понеслась по спокойному морю к кромке льда.
В байдаре все молчали. Лёк сидел на корме у руля. Около ног его лежал Русаков, изредка регулируя мотор. Хохлов без шапки сидел вдоль борта, упираясь ногами в спину Дворкина. Ваамчо, Анчоу и Пиляк сидели в центре байдары.
Когда вельбот беглецов был уже виден простым глазом, Лёк сказал:
— Они бросили грести. Остановился их вельбот. Один человек смотрит на нас в одноглазую трубу.
Байдара шла быстро на сближение с вельботом.
Хохлов уже хорошо различал, где находится американец. Саблер и его жена сидели рядом, держа в руках весла, а Ник стоя смотрел в подзорную трубу. Наконец он сел на корму, убрали весла и Саблер с женой. По всему было видно, что они не беспокоились; Саблер даже замахал шапкой.
Лёк с ходу направил байдару вдоль борта вельбота, толкнул ногой Русакову в живот — условный знак, — и мотор заглох.
Хохлов ухватился за борт вельбота, и байдара остановилась. В один миг Хохлов набросился на Ника, вскочил и Дворкин.
— Р-у-уки вверх! — крикнул Русаков, направляя наган на Саблеров.
Ник хрипел и силился вырваться, но Хохлов и Дворкин прочно придавили его к днищу вельбота. Ваамчо и Анчоу связывали руки Саблеру и его жене.
Хохлов, тяжело дыша, сел на зеленый сундук и злобно смотрел на Саблера:
— Вот язви тебя в душу! Улизнуть хотел? Под монастырь чуть не подвел меня!
Саблер сидел со связанными руками и, казалось, был очень спокоен.
— В чем дело? — спросил он. — Я ведь и направляюсь в ревком. Что вы от меня хотите? Мистер Ник хотел завезти меня по пути.
Мистер Ник лежал около кормы и рассматривал милиционера Хохлова, его необыкновенную для белых людей прическу. Ник молчал и, наконец, заносчиво проговорил:
— Вы не имеете права так обращаться со мной! Я — гражданин Северо-Американских Соединенных Штатов. Я нахожусь в экстерриториальных водах!
— Не разговаривать! Иначе пуля в лоб! — крикнул милиционер.