— Учитель, пусть Айвам побудет здесь. Пожалуй, я запрягу своих собак.
Подбежала встревоженная Наргинаут.
— Старик умирает, — шопотом сказала она.
— Пусть умирает, — равнодушно ответила Тыгрена.
— Да, пожалуй, ему все-таки пора умереть, — согласилась Наргинаут.
Разъяренная Тыгрена быстро заложила собак и подкатила к школе, где уже стояла нарта Ваамчо.
Она взяла в одну руку сына, в другую — остол и, садясь на нарту, сказала:
— Едем, Ваамчо!
— Подожди, Тыгрена. Мне надо что-то сказать учителю.
— Что такое, Ваамчо? — спросил Дворкин, провожавший их.
— Пусть Алек с ребенком, пока я не вернусь, поживет у тебя в школе.
— Хорошо, — сказал учитель.
Едва нарты выехали из стойбища и скрылись яранги, Тыгрена остановила упряжку.
— Ваамчо, пристегни моих собак к своей нарте. Мне трудно управлять упряжкой.
Ваамчо пристегнул собак к своей нарте, и длинная вереница в двадцать четыре собаки, извиваясь вдоль морского берега, тронулась в путь. Тыгрена сидела рядом, прижав к себе Айвама.
— Тыгрена, ты убила старика? — спросил Ваамчо.
— Нет. Он сам убился.
На небе, одетая в рубашку, смеялась луна — предвестник пурги.
К октябрьским праздникам в заливе Лаврентия, на галечной косе, выросли два огромных дома: школа-интернат и больница. Уже задымили печи, и строители временно переселились в теплые дома.
Такова уже традиция советских людей — ознаменовывать годовщину своего великого праздника производственными достижениями.
Так встречали праздник и на берегах холодного северного моря.
На зданиях стояли высокие флагштоки с развевающимися алыми полотнищами.
Наступила уже настоящая зима.
Всюду на приколах лежали собачьи упряжки. Охотники ходили вокруг зданий, с любопытством заглядывая во все уголки невиданного русского стойбища. Хозяином этого стойбища был Андрей Михайлович Жуков.
Люди удивлялись тому, что этот русский юноша Андрей так неожиданно разбогател. Ведь первый раз, когда он приехал к ним, у него, кроме упряжки собак, ничего не было. Теперь он вернулся совсем другим. У него даже выросли усы!
— Смотрите, — говорили люди, — сколько он навез дерева в нашу безлесную страну.
В здании будущей больницы стоял «титан», привлекший всеобщее внимание. О, это был чудесный чайник! В нем беспрерывно кипела вода, и здесь, как началось с утра чаепитие, так и продолжалось до самого позднего вечера. Хозяйничала Мэри. Она была одета в белый халат, выделявший ее из общей массы людей, одетых в меха. Мэри гордилась тем, что ей поручили угощать приезжих на праздник. В ее распоряжении находились «титан», чай, сахар и мешки сухарей. Как приятно угощать людей! Такого множества гостей у Чарли Томсона никогда не собиралось.