В парках, раньше сияющих чистотой, творилось невообразимое. Вековые аллеи с мраморными статуями, некогда ухоженные цветники и посыпанные золотым песком дорожки были изгажены, заплеваны, засыпаны шелухой от семечек и окурками. Бродящие от скамейки к скамейке фокусники-китайцы, нищие и гадалки осаждали пришедших сюда для отдыха обывателей, солдат и эмансипированных кухарок. Новоявленные хозяева жизни, с нагловато-вызывающим видом поглядывая на «чистую» публику, чавкали пирожками, вытирали засаленные руки об одежду и лузгали семечки.
В городских банях кишели тифозные вши, привезённые дезертирами с фронта, а Петроградский трамвай породил грустный стишок — «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет, а дух такой, что слон зачахнет».
Античные фигуры и стволы вековых деревьев были заклеены афишами с политическими воззваниями и объявлениями о балах, устраиваемых в саду. Здесь же предлагались услуги проституток и «мальчиков», и написанные безграмотными каракулями сообщения о продаже личного имущества. Последнее, в основном, было добыто «экспроприацией», проще говоря, криминальным путём, но это уже никого не удивляло. «Свобода» превратила город в большую помойку задолго до пришествия большевиков.
У Потапова в кабинете сидел генерал Корнилов.
— Входите, Станислав, — дружески пригласил его хозяин кабинета. — Присаживайтесь, мы тут без чинов.
На столе стояла бутылка шустовского коньяка и две позолоченных стопки. Потапов достал из шкафа третью и разлил по порции благородного напитка.
— За что? — поинтересовался Лавр Георгиевич, взяв свою стопку.
— За революцию, конечно, — насмешливо блеснул очками Потапов.
— Да ну вас к чёрту, Пётр Николаевич! — буркнул Корнилов и, с отвращением посмотрев на свою стопку, опрокинул её в рот. — Нет, это чёрт знает что! Мне предлагают помогать большевикам. И кто? Генерал Потапов!
Стас молча выпил и вернул стопку на поднос. Пальцы подрагивали, его слегка знобило, а голова наливалась давящей на мозги тяжестью.
«Продуло капитально», — подумал он.
— Ну, полноте, уважаемый Лавр Георгиевич, давайте отринемся от лозунгов и поговорим, как профессионалы. Ну, в принципе, чем семинарист Джугашвили хуже адвоката Керенского? Кстати, не думаю, что покойного адвоката Ульянова вы уважали больше.
— Вот тут вы правы, — хмыкнул Корнилов. — Ничуть не больше! А вы что скажете, капитан?
Он повернулся к Стасу.
— Господи! Да что это с вами?
Сизов посмотрел на него мутным взглядом и ничком упал на пол.
Солнце хмуро проглядывало сквозь разрывы серых клочковатых облаков, несущихся со скоростью курьерского поезда. Нескончаемый поток верных ленинцев был остановлен, и угрюмо замершая толпа с обнажёнными головами застыла плотной массой. Строй вооружённых красногвардейцев отделяла её от стоявшего на подмостках деревянного гроба, где неподвижной маской застыло восковое лицо. Почётный караул, с посеревшими на холодном ветру небритыми скулами, треплющиеся ленточки алых бантов в петлицах и гнетущая тишина над разверстой пастью могилы.