Он раскрыл коробку, отмечая, краем глаза, что какая-то фигура, покружив по площадке перед входом, направляется к нему.
— Простите, не разодолжите папиросой?
Стас поднёс горящую спичку к папиросе, выдохнул дым и полез в карман.
— Сделайте одолжение, — и отметил с внутренней усмешкой, что, оказавшись здесь, стал выражаться как-то старомодно, атмосфера так действует, что ли.
Протягивая раскрытую коробку, он взглянул на просителя. Видел он уже это лицо, точно! Лично не встречал, но, такое чувство, словно только вчера, разглядывал его в свежей ориентировке. В документах, которые он перелопатил у Кошко? Не факт, но возможно. Размышляя, он не забывал, краем глаза, отслеживать перемещения «объекта». А тот, собственно, никаких особых телодвижений не совершал. Отошёл и присел на другую скамейку.
В это время к нему подошёл какой-то, хорошо одетый, господин. Трудно сказать, почему, но Стасу показалось, что, более всего, он похож на чиновника. Спроси — почему, он бы не ответил.
«Интуиция, Ватсон.».
Безмятежно выпуская дым вверх, Стас, искоса, наблюдал за «объектом» и его визави. Они продолжали сидеть, о чём-то тихо переговариваясь, а опер, любуясь вычурным зданием Оперы, размышлял — удастся ли Аркадию Францевичу добиться толку от главы местных жандармов. При этом он, не забывая о шушукающейся парочке, мысленно, чисто по привычке, составлял словесный портрет «усатого»: высокий, лицо европейского типа, волос русый с сильной рыжиной, носит усы, держится прямо, как военный.
Стоп! Вот оно! Так держатся люди, постоянно носящие форму. Полицейский? Жандарм? Военный? Нет, полицейского, пожалуй, следует отбросить — они умеют цивильное носить — работа обязывает.
В это время «военный» поднялся и, небрежно кивнув, пошёл прочь.
— Александр Иванович! — окликнул его «объект».
От Стаса не ускользнуло, как Александр Иванович, непроизвольно, стрельнул глазами по сторонам.
«Ага, узнанным ты быть не хочешь! — хохотнул про себя Стас, — Спасибо, господин „стрелок“! Вот, потрафил, так, потрафил!»
Собеседник двумя быстрыми шагами, вернулся к «объекту». Видно было, что он что-то ему выговаривает. Тот, слушая его, смотрел почтительно, но его губы непроизвольно кривились, выдавая презрение к собеседнику.
«Куратор от жандармерии?» — продолжал «прокачивать» Александра Ивановича опер.
Упомянутый собеседник, меж тем, попрощавшись, направился прочь. Заметив, как профессионально он оглянулся, Стас отказался от мысли последовать за ним и, ещё более, склонился к мысли, что имеет дело с жандармом.
Аркадий Францевич Кошко, меж тем, возвращался от начальника Киевского жандармского отделения. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри всё бурлило, как в Везувии. Нет, Кулябко, конечно, был вежлив и предупредителен. Ещё бы! Начальник отделения города не может «через губу» разговаривать с главой департамента государства. Но! Службы разные, это во-первых. Во-вторых, жандармерия, как ни крути, стоит повыше полиции.