– О да, их было целое ведро! – Бертрам застонал и потёр свой толстый живот. – Могу вас заверить, что тот чёрствый хлеб, который бросали мне в темницу, был не такой сухой, как печенье Альберта. А яйца! Если бы только скорлупа была голубая, а то ведь даже яичный желток никакой не желток, а яичный голубок.
Бертрам со вздохом преодолел последние ступени наверх и остановился у двери в чародейский кабинет.
– Эта проклятая дверная ручка в виде змеи уже дважды меня кусала! – шёпотом пожаловался он Игрэйн. – Тебя она тоже кусает? Если нет, то…
– Я открою, – шёпотом ответила Игрэйн. – Но только ведите себя тихо. Я хочу устроить родителям сюрприз.
Она поставила Сизифа на пол, бесшумно нажала на дверную ручку, которая от её прикосновения издала лишь негромкое шипение, и заглянула через щёлку в кабинет чародейства.
Альберт стоял спиной к ней у большого стола среди своих мышей, которые, свесив хвосты, сидели на двух шестирожковых подсвечниках. Он мрачно таращился на пустую тарелку, вокруг которой стояли три волшебные книги, сцепив руки за спиной, как они это делали всегда, когда собирались затянуть своё пение. Родители Игрэйн – благородный сэр Ламорак и прекрасная Мелисанда – озабоченно вытянули свиные пятачки над краем стола.
– Печенье и яйца, яйца и печенье! Никак не получается! – взревел Альберт и так затряс столешницу, что книги зашатались, спотыкаясь друг о друга, и одна упала на тарелку. С обиженной миной она снова приняла вертикальное положение, метнула в сторону Альберта укоризненный взгляд и разгладила свою первую страницу. Но Альберт не обращал на неё внимания. Он уставился на пустую тарелку.
– Одним-единственным заклинанием я напускаю на этого Осмунда его же собственные стрелы! – воскликнул он. – Но как только дело заходит о еде, мне не удаётся даже смехотворная суповая ворожба! С ума тут сойдёшь!
Игрэйн за дверью пришлось зажать себе рот рукой, чтобы не рассмеяться вслух.
– Ну хорошо. Самая последняя попытка! – прорычал Альберт. – Внимание, книги, сосредоточьтесь!
Он поднял руки.
Волшебные книги закрыли глаза и принялись тихо напевать.
– Страница двести двадцать три, – прошептал Альберт.
Книги с шелестом перелистывали свои страницы.
– Яблоки! – пели они на три голоса. – Я-а-а-а-а-блоки!..
– Яблоки красные, как петушиные гребешки! – воскликнул Альберт.
– Бу-бу-бу-бу-булочки! – шелестели книги.
– Булочки румяные, коричневые, как ствол липы! – воскликнул Альберт и повернулся на цыпочках вокруг своей оси.
– При-идите все, при-идите все! – молитвенно пели книги.
– Придите на тарелочку!