Меня отправили в «спецшколу» для своенравных, гиперактивных мальчиков, где главный упор делали на спорт и трудовое воспитание, а в стенах класса учились всего пару часов в день. В лесу мне доверяли бензопилу и позволяли до изнеможения гонять мяч на футбольном поле. Приключений хватало. Пытаясь сформировать из детей граждан, школа организовала поездки за границу. Хорошие намерения, но не результаты. Поездка в Тунис заронила во мне любовь к путешествиям и приключениям, но учителей мы измучили, вплоть до того, что украли у них одежду и продали местным.
К четырнадцати годам я сделался совершенно неуправляемым. Вместе с иммигрантом из бывшей Югославии Джалалом затащил в школьные коридоры шланги и залил здание. Школа, из которой, по идее, невозможно вылететь, больше не желала видеть меня в своих стенах.
У меня оставался последний шанс — старшая школа под Корсёром, где учитель математики разглядел мой спортивный потенциал и взял меня под крыло. Вскоре я на высоком уровне играл в юношеский футбол. Шептались, что за моими успехами следили агенты профессиональных команд. Но дурная слава шла впереди меня. И одна учительница стала выживать меня из школы. Когда меня отобрали в датскую школьную команду на турнир в Германии, она отвела меня в сторонку. Злорадно прищурившись, сообщила мне, что я никуда не еду, поскольку моя успеваемость оставляет желать лучшего. Прекрасно зная, что турнир был моей мечтой. Я выбил у нее из рук чашку кофе.
Это было последнее, что я сделал в школе. В 16 лет, за пару недель до выпускных экзаменов, мое формальное образование закончилось. Но зато мое уличное образование только начиналось. Я влился в банду «Рэйдерс», названную так местной полицией за бейсболки «Окленд Рэйдерс» и низко посаженные брюки в стиле багги, в которых мы щеголяли.
Основу «Рэйдерс» составляли палестинские, турецкие и иранские мусульмане. Группой мы были невероятной: молодой рыжеволосый датчанин с мощными бицепсами (похожий на скандинавского пирата) и его мусульманские друзья. Тянуло меня к «Рэйдерс» потому, что, подобно многим детям иммигрантов, в Корсёре я чувствовал себя аутсайдером и причислял к неудачникам. Перспектив у нас было мало, а времени много, и большую его часть мы посвящали тому, чтобы выпить столько дешевого пива, сколько могли себе позволить, и переспать со столькими девушками, сколько могли позволить нам. К вере мои мусульманские друзья-подростки относились легкомысленно. Они пили и оттягивались на вечеринках наравне с остальными. Защищая ислам в условиях роста антимусульманских настроений, даже не думали соблюдать его жесткие ограничения.