Я почувствовал, как у меня перехватило дыхание. «После задержания сотрудниками ЦРУ мальчика на побегушках… три недели назад…»
Я перечитал абзац. Неужели ЦРУ попыталось меня обмануть? И вспомнил слова Кевина в Эдинбурге: «Мы не хотим, чтобы тебя обвели вокруг пальца».
Я проверил дату СМС от моего контакта из Саны с подтверждением передачи той самой флэшки. Это было три недели назад. Я позвонил контакту и попросил описать, как происходила передача[216]. Он сказал, что телефонный звонок раздался в 21:00. Они согласовали место встречи, и через полчаса он припарковался у торгового цента «Сити Стар Молл». Пару минут спустя рядом затормозил пропыленный пикап «Тойота Хайлюкс». Спереди сидели двое мужчин в племенных одеяниях: за рулем — высокий, а рядом — ростом пониже. Оба жевали кат.
К моему знакомому вышел шофер. Был он, по утверждению моего приятеля, совсем молодой, младше 20: высокий, худощавый, темнокожий, в светло-зеленом таубе, на голове — мариби. Еще он сказал, что шофер торопился.
— Могу я получить флэшку, которую просил передать мне Мурад? — спросил он после краткого приветствия. Мой контакт передал ему флэшку.
— Спасибо, — поблагодарил шофер. — Путь неблизкий, поэтому мы едем сразу же.
Судя по описанию, молодой человек очень напомнил мне курьера, которому я в таверне «Аль-Шайбани» в Сане передал флэшку с первым письмом, и вполне соответствовал «мальчику на побегушках» из статьи в «Санди телеграф». Я не знал, вывел ли этот посыльный сотрудников ЦРУ прямо на Авлаки, но он определенно вывел их на очередного курьера в цепочке[217].
Может, я просто искал зацепки там, где их не было. Мне требовалось выслушать еще кого-нибудь.
— Послушай, сделай милость, просмотри статью в «Санди телеграф» и скажи, что ты по этому поводу думаешь, — обратился я к Клангу по телефону. Я только что подвез Кариму с детьми в Бирмингем и в поганом настроении ехал под проливным дождем домой. Я готов примириться со многим, но не с обманом со стороны тех, ради кого я рискую жизнью. Это выше моих сил.
Вскоре Кланг мне перезвонил.
— Я узнаю нашу работу. Все действительно очень похоже на нашу работу, — ответил он мне.
Я отсоединился. Дворники изо всех сил пытались поспеть за дождем. Я был во власти быстро сменявших друг друга эмоций. Я ощутил мрачное удовлетворение от участия в удачной операции. Однако удовлетворение сменилось чувством вины перед семьей Авлаки и Аминой и злобой на американцев, отрекшихся от меня и даже не вспомнивших о моей роли в этом деле.
«Мне жаль, что пришлось так поступить». Запинаясь, повторил я несколько раз вслух. Я знал детей Авлаки и был виновен в гибели их отца. И меня вдруг пронзила крамольная мысль: а ведь в этой борьбе он исполнил свой долг с честью. И ради меня был готов пожертвовать жизнью, а мои кураторы слезинки не пролили бы, погибни я в этой схватке по вине их правительства.