Мы с Абдулом много спорили о выборе пути.
— Мурад, я должен кое-что тебе сказать, — обратился он ко мне как-то вечером. — Я много ездил по поручению шейха Усамы. Передавал для него сообщения. Помнишь то видео, которое я тебе показывал? Я сам тайно провез его из Афганистана.
— Машаллах! — только и ответил я на это.
Я и одобрял и не одобрял его. На все воля Божья.
— Видишь одного из угонщиков самолета?
Заснятый на видео молодой человек сидел за зенитным орудием.
— Я встречал его там. Но никто не сказал мне, что планировалось.
Меня это впечатлило. Абдул, едва выйдя из подросткового возраста, оказался в кругу особо доверенных лиц.
7 октября — в тот день США обстреляли Афганистан крылатыми ракетами — я с друзьями сидел дома в Сане. Войну в Афганистане мы понимали очень просто: на одной стороне «Талибан», невзирая на все ошибки все же представлявший ислам, на другой — позорный союз США, коммунистов, таджикских полевых командиров и шиитов.
Я ненавидел тех салафитских ученых, которые боялись назвать конфликт с Америкой священной войной, джихадом ради самообороны. В нашем кругу был популярен хадис: «Если увидите над Хорасаном (Афганистан) черные флаги, сразу вставайте под них». Казалось, сам Пророк благословлял нас на войну за будущее ислама.
Так же думал мой американский друг и салафит Клиффорд Ньюмен. В начале декабря он приехал ко мне и был очень взволнован.
— Мурад, смотрел новости? — спросил он. — На всех каналах американец, захваченный в плен в Афганистане. Направил его туда я.
Он имел в виду Джона Уокера Линда, так называемого «американского талиба», у которого телекомпания Си-эн-эн взяла интервью сразу после его пленения в Афганистане. В прошлом году Линд учился в институте арабского языка «КАЛЕС» в Сане, откуда направился в Пакистан, а потом в Афганистан. Ньюмен сказал мне, что уехать Линду помог он.
Насколько я понимал, нападение на наших братьев-мусульман означало, что теперь джихад был долгом каждого мусульманина. Я стал собирать деньги на «Талибан» и тех, кто собрался сражаться в его рядах. Это не осталось незамеченным йеменскими разведслужбами. Меня вызвали в комитет мечети, куда я обычно ходил в Сане.
— Мурад, — обратился ко мне тщедушный старик, — эта мечеть рада всем мусульманам, и у нас есть обязанности перед всеми нашими прихожанами. Некоторые, и мы в их числе, обеспокоены тем, что это святое место привлекает повышенное внимание. Ты, возможно, заметил тех, кто с другой стороны улицы ведет наблюдение. Они и за тобой следят. И мы не можем здесь собирать деньги для войн за границей.