Видео казни Берга и другие нападения на американских военных в Ираке обретали популярность в среде джихадистов Лутона и других британских городов. DVD-диски с записями распространяли члены «Аль-Мухаджирин».
Я тоже видел запись казни Берга, но до недавних пор не подозревал, что справа от Берга, развязывая тому руки, пока Заркави готовил смертельный удар, стоял Мустафа Дарвич Рамадан, с которым мы разговаривали в датской тюрьме в 1997 году. После освобождения[48] Рамадан вляпался в еще большие неприятности и сбежал сначала в Ливан, а затем в Ирак, где сменил имя на Абу Мохаммед Лубнани — и вступил в исламистскую террористическую группировку «Ансар аль-Ислам».
Лубнани и его 16-летний сын погибли в Фаллудже[49], где сражались с американцами в рядах «Аль-Каиды». Жестокость иракского видео меня не возмутила, а показалась справедливым возмездием за вторжение в мусульманские земли. Врага надо испугать. Аллах сказал Мухаммеду, предпочитавшему не брать врагов в плен, а убивать на войне. По слову Корана: «Не подобало Пророку брать пленных, пока он не пролил кровь на земле. Вы желаете мирских благ, но Аллах желает Последней жизни. Аллах Могущественный, Мудрый»[50].
Я, в отличие от многих последователей Омара Бакри, видел разницу между бушевавшей за тридевять земель войной и окружающей повседневной жизнью. Для молодых людей вроде оптика, посещавшего проповеди для узкого круга, враг был повсюду: в форме и в штатском, в Багдаде и в Бирмингеме. Им все представлялось предельно простым: мы — последователи Аллаха, они — неверные.
Этот подход я считал примитивным и отвергал. Наверное, в силу гуманности натуры мир не казался мне ареной борьбы добра со злом, и зло не вмещало простых людей, кормивших семьи. Вопреки всем фетвам, оправдывавшим 11 сентября, я сомневался, что гражданское население — враг. Джихад я продолжал считать оборонительной войной, орудием защиты веры. Мне просто хотелось любить и быть любимым, как мусульманами, так и немусульманами. К немусульманам — болтая с кассиршей или шофером автобуса, обсуждая футбол или помогая незнакомцу найти товар в супермаркете — я относился по-братски.
И умел отделять веру — и «Аль-Мухаджирин» — от доброжелательного общения с окружающими. Лишь с женой не преуспел. Работу водителя вильчатого погрузчика я бросил и устроился вышибалой ночного клуба. Телосложение позволяло, да и заработок повыше, чем на прежней постоянной работе. К тому же в клубах и пабах Лутона и окрестностей платили наличными, и подоходный налог не шел в казну воевавшей с мусульманами за границей Британии.