— Всё в порядке, директор Боннэ? — вежливо поинтересовался он, внимательно осматривая содержимое машины и его пассажиров.
— Да, можете пропускать.
Детина, не слишком торопясь, скрылся в калитке, и вторые ворота поползли в сторону.
Как ни старался ты скрыть эмоции, мадам тебя прочитала.
— А чего ты хотел? Приют «Тихий ручей» предназначен для детей с ярко выраженным асоциальным поведением.
— Но, мадам, суд меня оправдал… я только защищался.
— Правильно социализированные граждане, подвергшиеся нападению, вызывают полицию. Или убегают. Ребёнок, хладнокровно убивший двух взрослых мужчин, является угрозой для общества. Ты опаснее ядовитой змеи, мальчик, но мы тебя перевоспитаем, будь уверен. Нам сейчас, после этой бойни, и без тебя хватает проблем. Вывихнутое войной сознание «победителей».
Последнее слово в устах директрисы прозвучало ругательно, и позволило тебе классифицировать тётку окончательно.
Мадам нажала на педаль акселератора, и повела мобиль по узким… улицам? Какие, к чёрту улицы, по коридорам своего заведения.
В семье Олекминых всегда было две правды. Одна — мамина, чистая, ухоженная и дезодорированная правда дочки и внучки профессоров престижного университета, вторая — папина. Его правда, следует признать, была страшноватой, пахла потом, дымом, кислым запахом сгоревшей взрывчатки. Папина правда оставляла во рту неприятный привкус, как будто держишь за щекой старую медную монету. Эти правды мирно уживались в спальне и в столовой, слегка конфликтовали в гостиной, но в детской вели постоянную и неприкрытую войну. Боевые действия велись с переменным успехом. Мама бросала в бой Литературу и Искусство, отец в ответ высаживал десант оловянных солдатиков, великолепного вороного коня под седлом, на котором так волшебно было раскачиваться, размахивая блестящей саблей (почти как настоящая, сын!), и книги о воинах и войнах. В ответ мать предпринимала фланговый охват, организовав домашний театр с привлечением симпатичных сверстниц. Лукаво улыбаясь, отец не отвечал на демарш ничего. Он был мудр. Если бы девочка была одна… Их было трое, и они не стеснялись болтать в твоём присутствии.
— Ма, они все такие дуры! — твой возмущённый вопль шокировал маму, но своё мнение ты отказался менять наотрез.
Война за душу единственного сына не прекращалась ни на миг. А ты… Ты любил их обоих и старательно впитывал обе правды. Изучал французскую поэзию, и регулярно посещал тренажёрный зал. Бродил по картинным галереям и с удовольствием неделями пропадал с отцом на полигоне, разнося мишени, бегая по штурмовой полосе и засыпая под бормотание гипнопеда. Чему он тебя учил? Угадайте. Подполковник Олекмин был командиром батальона сил специальных операций.