Маг погладил бороду. Руки у него оказались свободными. А я и не заметил, куда он посох спрятал. Не в рукав же засунул? Хотя, мэтр и не такое учудить способен.
— Точно, — подтвердил я. — Совсем недавно… И, если вы не против, то на этой оптимистической ноте… Надеюсь, на сегодня все? Больше никаких свершений не запланировано?
— Нет, ваше высочество. Для начала, вполне достаточно. Посмотрим на завтрашнее поведение кредиторов и тогда скорректируем ваши дальнейшие шаги. Можете отдыхать…
Голос спокойный, ровный. Вот только взгляд по-прежнему цепкий, не отпускает. Да и сам маг стоит на пути, даже не думая отодвинуться.
— Одна только просьба…
Блин! Так и знал. Спиной чувствовал!
— Просьба?
— Да, да… — заверил мэтр Игнациус. — Именно. Если сильно устали, то и до утра подождет.
— Говорите уже, — обреченно махнул рукой. — Отложенный только сыр хороший. Знаю я ваше завтра. Если не ночью поднимете, то спозаранку. Лучше я уже все сразу отстрадаю. Зато, и спать спокойно буду.
— Благодарю вас, мой принц… Дело пустяковое, в общем-то. Никаких усилий не требующее. Касается вашего подарка.
— Мэтр, ради Бога, говорите нормально. За последние дни мне столько всего надарили…
— Не вам… а который вы мне… — маг понял, что путаница только растет и коротко закончил. — Птенец орлана.
Теперь все стало понятно. Синюю птицу я действительно решил подсунуть магу. Если он так счастлив был, заполучив всего несколько перьев, то живой птице наверняка найдет применение. А при моем образе жизни — Фигаро тут, Фигаро там — не до ухода за неоперившимся птенцом.
— И что с ним?
— Грустит… Есть не хочет… Боюсь, подохнет…
— А я чем помогу? Я ж не врач. Может, Тимоху позвать? Или Дженкинса. Думаю, они больше моего в птицах понимают.
— Это же не каплун или гусь… — проворчал маг. — Мой принц, мы зря теряем время. Согласны посмотреть птенца — идемте…
Я кивнул, и мы оказались в помещении, сильнее всего напоминающим оранжерею или зимний сад. Даже не знал, что в моем замке есть такое. Или мы уже не в замке?
Только хотел спросить, как над головой раздался шум, а мгновением позже, нечто увесистое свалилось на плечи. Хорошо, за спиной у меня по-прежнему висел щит.
Повезло, в общем… Потому что хоть птенец и не нападал, а наоборот — проявил радость — его острые когти, как выяснилось позже, могли ранить не хуже булатной стали. А длиной немногим уступали мизекордии* (*фр., misericorde — «милосердие, пощада». Кинжал с узким трёхгранным либо ромбовидным сечением клинка для проникновения между сочленениями рыцарских доспехов. Кинжал милосердия использовался для добивания поверженного противника, иными словами — для быстрого избавления его от мук и агонии, либо убийства противника, бесполезного с точки зрения выкупа).