— Ничего не забывайте, ни науку, ни промышленность. Вообще никого не забывайте. Ведь они везде, — добавил Вернадский.
— И имейте ввиду, — заговорил Бердяев, — как только вы начнёте освобождать страну от ящеров, сразу пойдёт отсчёт.
— Какой ещё отсчёт? — спросил Сталин.
— Отсчёт времени до войны.
— До какой войны? — снова интересовался Иосиф Виссарионович.
— До большой войны, — продолжал Бердяев. — Мы не знаем, кто на нас нападёт, но знаем, что устроят нам войну англосаксонские ящеры.
— Как всегда, англосаксы, — задумчиво произнёс Сталин.
— Как всегда, они. Так, что оружие нам понадобится много, — произнёс Сорокин. — Товарищ Сталин, вы должны быть готовы, к этой войне, надрывает жилы, но постройте заводы. Нам нужны тысячи заводов.
— Да как я смогу это сделать, тут и сам Ленин бы не справился, — не верил товарищ Сталин в свои силы. — Может Иван Четвёртый или Пётр смогли бы, но не я, я не такой как они.
— Верно, вы не такой. Совсем не такой, — сказал Вернадский. — Иван был как полноводная река, прорубал себе русло, тек, искал себе путь. И сметал всё по молодости, когда сил хватало. А вот Пётр был не такой, он был пламень. Сам горел и людей вокруг зажигал, верили в него и горели с ним вместе.
— А я не река и не огонь, — сурово сказал Иосиф Виссарионович.
— Верно, — согласился Вернадский, — вы гидравлический пресс.
— Точно-точно, — оживился Бердяев, — верно вас Володя охарактеризовал, в самую точку. Вы пресс. Так и давите их гадов. Методично и последовательно. И готовьтесь к большой войне, вы должны победить иначе нас истребят, просто в назидание другим. Чтоб неповадно было руку поднимать на хозяев Земли. Истребят вместе с детьми. Всех до единого.
Было уже темно, стояла ночь, и дождь не утихал. Сталин шёл по Дворцовой набережной, промокший, задумчивый и с потухшей трубкой.
У перехода к Зимней канавке его ждал товарищ Андреев. Тоже промокший:
— Ну, что они вам сказал, Иосиф Виссарионович?
Сталин взглянул на него, чуть улыбаясь и сказал:
— Рассказали мне кое-что о гидравлических прессах. А что вы знаете о гидравлических прессах, товарищ Андреев?
Андреев не ответил, задумался.
Проводник вагона, в котором ехала Ракель Самуиловна знал, что у неё билет только до Ярославля. Но то ли забыл её высадить, то ли не хотел лишний раз с ней общаться. А на место её никто не претендовал, так и поехала она дальше. Сидела, грела в ладони рюмку с глотком самогона и слушала рассказы дядьки Андрея Кондратовича и про партизанские времена, и про сложные таёжные промыслы. Старалась не плакать, чтобы не огорчать хорошего человека. Кивала понимающе. А к ночи прилегла на баул и заснула тихонько. А дядьке Андрею сон не шёл совсем, он накрыл Елену своим стареньким дореволюционным армяком и сидел напротив, не спал, чадил своей едкой самокруткой, глядел в темноту окна, утра ждал.