Генеральный штаб РККА предлагает два варианта развития кампании. Первый – штурм долговременных огневых точек и мест расположения войск силами штурмовой авиации с использованием бомб крупного калибра, и насыщение штурмуемой полосы разведывательно-диверсионными частями. Таким образом, наши наземные части будут захватывать уже освобождённую территорию, не вступая в соприкосновение с финской армией. Второй вариант – это наземный штурм с применением артиллерии, моторизованных и конно-механизированных частей.
– Я вижу, в зале у товарищей возник вопрос, а зачем нам, собственно, второй вариант, если есть относительно бескровный первый? – Александр так знакомо для многих усмехнулся. – У каждой армии нашего союза стоят или будут стоять сходные задачи – взлом укреплённой оборонительной линии. Сейчас все государства, вовлечённые в войну, а также те, кто ещё по разным причинам в неё не вступил, активно создают оборонительные сооружения на всех опасных участках. И вопрос это далеко не праздный, так как именно действия армии будут определять облик и динамику будущей войны.
Дирк Вестфаль вытер рукавом пропотевшего «фельдграу» мокрое лицо и обратным движением прихлопнул особо нахального комара.
– Шайсе! Терьмо, мать тфою са ногу! – выругался Вестфаль на двух языках и обернулся назад: – Навались, ребята! Нам надо протащить это свинское собачье дерьмо на позицию к девятнадцати ноль-ноль!
– Геноссе гауптман, а может, дождемся темноты? – неуверенно спросил кто-то из-за гусениц чудовищной махины. – Тогда нас эти чьюхонзи не заметят…
– Во-первых, не «чьюхонцы», а финские пролетарии и крестьяне, стонущие под игом капитала, – наставительно произнес Дирк Вестфаль и прихлопнул еще одного комара. – А во-вторых, темноты здесь ждать еще очень и очень долго. «Белые ночи», слыхал, геноссе боец? Так что нечего «льясы тотшить» – берись за топоры, ребята!
Правда, «топоры» оказались весьма условными: немцы попарно взялись за здоровенные бензопилы и принялись сосредоточенно валить деревья. Поднявшийся треск двигателей напоминал атаку мотоциклетного батальона. С грохотом рухнуло первое дерево, второе, третье…
Тут-то и пришла очередь топоров: фельд-пионеры и артиллеристы сноровисто обрубали сучья, а голыми стволами гатили слабый грунт дороги. И вот, наконец, апофеоз! Зарокотал могучий двигатель, и на гать выползло ОНО – чудо-оружие Ротевера. Громадный орудийный ствол на гусеничном шасси смотрелся как-то неправильно – очень уж он был толст. А само шасси было каким-то чрезмерно длинным и даже на вид неуклюжим…