— Не думаю, что мы уедем так скоро.
— А правда, что за Ларной совсем нечего есть?
— Неправда.
— Но брат писал…
— Брат твой писал то, что ему сказали писать. Это ложь. В Восточной Рэде сейчас спокойно.
— А священник сказал, что там кошек едят.
— Ваши священники вообще много… много говорят. Не едят там кошек. А твой священник не говорил, что в нашей столице ваши молодчики бомбами швыряются? Гибнут в процессе, что характерно, обычно люди, никакого отношения к политике не имеющие.
— Говорил. И говорил, что это их долг и, ой, там слово сложное, я не запомнила.
— Гражданская сознательность и святая миссия, конечно. Повесить бы того священника вверх ногами.
— Вы и священников вешаете за Ларной?
— Нет. А стоило бы.
— Понятно, — вздохнула девочка. Дэмонра ей от души позавидовала: вот нордэне творящийся вокруг бред был сугубо непонятен. — Так брат ко мне не вернется? — грустно уточнила девочка.
— Извини, но, наверное, нет. Не знаю.
— А где твой, раз он еще дальше? Я слышала, за Каллад лежит Белая земля. Там живут мертвые.
— Да, Дэм-Вельда лежит еще севернее Каллад.
«И, да, там живут мертвые. Лучше не скажешь».
— И твой брат там?
— Еще дальше. Послушай, не дело тебе здесь ходить одной ночами. И вообще, куда смотрят твои родители?
— Мама уехала в Аэрдис с… с дядей Августом. Отчима вы же тут и застрелили.
— Ни в кого мы не стреляли! Тут и в этот раз, я имею в виду.
— Да? Мне тетя так сказала. Он в штабе был. Мама тоже не вернется, значит?
Дэмонре захотелось опуститься на землю и тихо завыть. Она не подписывалась отвечать на такие вопросы. Девочка смотрела прямо и строго. Маленький глупый человечек, попавший в жернова истории. Нордэна как наяву слышала далекий лязг. Vox molae, сказали бы на Дэм-Вельде. Грустно развели бы руками и наклепали бы новых пистолетов.
— Почему ты не поехала с матерью? Отчим не пустил?
— Его благородие Август не взяли.
«Его благородие Август». Дэмонра давно не ощущала такой огромной, раскаленной ненависти к Аэрдис. Она могла понять накачанных наркотиками и пропагандой рэдцев с бомбами, могла понять синий идентификационный номер, выбитый на ладони Наклза — в конце концов, это была политика и это была война. Но такая простая бытовая мерзость у нее в голове никогда не укладывалась.
— Сукин сын его благородие, — поморщилась Дэмонра. — С тетей живешь?
— Не знаю. Дом опечатали, там какие-то люди ходят, тетя меня забрала пока, но у нее своих трое.
Девочка не жаловалась, она просто объясняла странную ситуацию, которую, видимо, не до конца понимала сама. Дэмонра же поняла достаточно для того, чтобы ей захотелось пойти и кого-нибудь убить. Желательно, его благородие Августа, но можно и князя. А лучше императора Гильдерберта. А — если уж совсем смотреть правде в глаза — бесы бы с ним, с императором. Убивать надо было канцлера, Немексиддэ, Иргендвегнанден, может, даже и кесаря. В общем, надо было или как-то примириться, или пойти и повеситься самой, никого в свой конфликт с миром не втягивая.