[41].
Следует отметить, что Уайльд имел большую популярность в России, быть может, бо́льшую, чем у себя в стране. Причем уже с самого начала его имя прямо ассоциировалось с прерафаэлитами. Первое упоминание имени Уайльда относится к 1892 г. В. А. Венгерова в краткой статье в энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона характеризует Уайльда как «одного из организаторов эстетического движения в живописи и поэзии, известного под именем прерафаэлитизм». Позднее Венгерова публикует в журнале «Северный Вестник» (1896. № 4) статью «Прерафаэлитское движение в Англии», в которой она положительно оценивает стремление прерафаэлитов порвать с академизмом и преодолеть «авторитет устарелых форм», причем, по ее мнению, именно Уайльд оказался приемником этого эстетического движения. Помимо Венгеровой выяснением эстетических позиций Уайльда занимаются А. Волынский, П. Боборыкин, К. Бальмонт, В. Брюсов, которые публикуют положительные статьи об Уайльде, выступают с рефератами его сочинений, готовят к печати его литературно-критические работы. Большинство этих авторов группировались вокруг журнала «Северный вестник», который был оплотом русского символизма. Позднее символисты примкнули к журналу «Мир искусства», а с его завершением – к журналу «Весы».
Так или иначе, Оскар Уайльд оказал огромное воздействие на русский символизм своей критикой пуританизма, культом красоты и художественной гениальности. Как свидетельствует Сергей Маковский, английское издание критических статей Уайльда, и в частности его статьи «Критик как художник», было привезено в Россию П. Д. Боборыкиным еще в начале 90-х гг. XIX столетия, и с этого момента антиморализаторский критицизм Уайльда получил широкое распространение, особенно в среде молодежи.
Сергей Маковский находит непосредственное отражение эстетизма Уайльда в критике поэта Иннокентия Анненского, который печатал свои статьи о русской литературе в журнале «Аполлон». Но несомненно, что это влияние касалось и более ранних авторов, относящихся к окружению «Мира искусства».
Ориентация «Мира искусства» на западную эстетику и связанную с ней идею эстетизма очевидна. Однако здесь были и русские корни. Следует отметить, что рядом с Ницше и Уайльдом может быть поставлен еще один мыслитель, сделавший исключительно много для развития эстетизма на русской почве. Это русский писатель и мыслитель Константин Леонтьев.
Леонтьев – человек необычайной судьбы и смелой творческой мысли. Он существенно отличается от большинства русских философов, не примыкая к какой-либо из известных школ. Поражает его близость к философии Ницше, хотя сам Леонтьев с ней не был знаком. Поэтому, как выразился Василий Розанов, Леонтьев был «русским Ницше до Ницше», по сути дела предвосхитившим некоторые идеи немецкого философа. Существует много точек соприкосновения между Ницше и Леонтьевым, и эстетизм, пожалуй, одна из них.