– И ни одно из этих видео не найдет отклика в их душе, – заключил Аарон.
– Верно.
Он скрестил руки на груди и посмотрел в экран.
– Извини, – сказала я. – Не хотела тебя задеть. Я знаю, как много ты трудишься.
Аарон помотал головой.
– Вовсе ты меня не задела. Совет хороший. – Он взял банку колы со стола и сделал большой глоток. – Так как нам подыскать ключик к их сердцу?
Я закатила глаза к потолку.
– Не знаю, сам решай. Тебе же платят кучу денег!
В груди у меня снова нарастала злоба, и я сердилась на себя за то, что забыла, как сильно я на него обижена, и принялась вести себя с ним как обычно. Нет, теперь я знаю, как низко поступил папа, и не могу быть вежливой с Аароном. Я встала и потянулась к рюкзаку.
Аарон поставил колу рядом с клавиатурой и поправил бейсболку. Он по-прежнему не отрывался от монитора.
– Я сниму третье видео, – выпалил он.
– Как? Я думала, к пятнице все должно быть готово?
– Мне больше заняться нечем, забыла? Снять и отредактировать несложно. Главное – определиться с задумкой и текстом.
В будке снова повисла тишина. Он что, ждал от меня совета? В таком случае его ожиданиям не суждено было оправдаться. Я, считайте, платила ему зарплату. Мне что, еще и работать за него?
Я уже собиралась уходить, когда мое внимание привлек один из снимков на экране. Это была фотография Кейтлин Казиарти. Она исповедовалась, стоя за кафедрой.
Кейтлин перевелась к нам через несколько месяцев после начала второго года старшей школы, потому что в прежней школе про нее распустили злые слухи. Подробностями она с нами не поделилась, зато рассказала о том, как тяжело ей пришлось, как никто не верил ее словам, даже те, с кем она дружила с младшей школы. Родители ее успокаивали, говорили, что слухи затихнут, но становилось только хуже, и они наконец согласились перевести Кейтлин в другую школу.
В своей исповеди она рассказала о том, что в «Завете» ее приняли с распростертыми объятиями, все были к ней добры и держали за свою. Помню, тогда я цинично подумала о том, что и в нашем кампусе распускают мерзкие слухи и ей не следовало бы расслабляться. Но потом я взглянула на папу и увидела, что он весь светится от гордости за рай, который он построил для Кейтлин. И когда мы ехали домой в машине тем же вечером, он признался, что принял должность директора именно из-за ребят вроде Кейтлин. «Мы им нужны, – уверенно заявил он. – И я все сделаю для того, чтобы сохранить эту школу. Ради них». Меня очень впечатлили его слова.
Теперь я ощутила укол совести из-за того, что так сильно на него рассердилась. Все-таки папа ни капли не изменился. Пускай я не могла одобрить его решение, я знала, что он хотел как лучше. У него