– Оставь большую пушку в покое, такая мощность не нужна. “Блоху” можно прикончить, затратив втрое меньше сил. Надо только попасть.
– Ты же говорил, что энергия дармовая, – нашелся Тихон.
– Емкость накопителя не безгранична. Если израсходуешь весь запас да еще будешь ехать на предельной скорости, то до следующей перезарядки пройдет секунд десять. А сколько секунд нужно одной блохе, чтобы продолбить твою шкуру?
– Семь.
– Правильно. Поэтому никогда не разбрасывайся тем, чего может не хватить. Пробуй еще.
Тихон постарался взять себя в руки и умерить ненависть до слабой, но стойкой неприязни. Затем устремил взгляд на ближнюю блоху и внезапно понял, что в движущийся объект он никогда не попадет. Внутреннее напряжение, необходимое для выстрела, вызревало не сразу, ему требовалась небольшая пауза, блоха же тем временем успевала сместиться в сторону. Тихону приходилось переводить взгляд, и это сбивало весь настрой. Он сосредоточивался снова, и история повторялась. Чтобы подстрелить блоху, нужно было сконцентрироваться с некоторым упреждением, то есть невзлюбить пустое место, на котором вскоре окажется – если не свернет, конечно, – проклятая машина.
Как бороться не с одной блохой, а с десятком, Тихон вообще не представлял. О том, что реальный бой, в отличие от упражнения, будет проходить на бешеных скоростях, ему и думать не хотелось. Возникло тоскливое ощущение, что он взялся не за свое дело, сволочная память тут же подкинула провокационное воспоминание о жалком Филиппе, и на душе у Тихона стало совсем погано.
– Не раскисать! – прикрикнул лейтенант. – Сразу ни у кого не получается, на то и тир, чтоб тренироваться. Кроме оружия, танк оснащен целым арсеналом приборов, но научиться азам ты обязан без них.
– Какие приборы? – с тихой надеждой спросил он.
– Рано тебе еще, курсант. Стреляй.
– Может, лучше в должности водителя? Мне это удается...
– А в должности военного музыканта не хотел бы? Мне видней, куда тебя поставить, ясно? Стреляй, я сказал.
Индифферентные блохи продолжали ездить по кругу, нагло подставляя свои близкие и доступные бока. Тихон мысленно вздохнул и вновь обратился к ним. Проблемы со злостью потеряли свою актуальность – настроение было таким, что его хватило бы на уничтожение целой планеты, но этого от Тихона, к сожалению, не требовалось.
Несуразные машины конкуров, годные разве что для разгона голубей, медленно переваливались по степи, и он ничего не мог с ними поделать. Следующие два выстрела, произведенные скорее спонтанно, чем сознательно, добавили к скучному пейзажу еще пару ямок, таких же необязательных, как и присутствие Тихона на полигоне.