Не обольщайтесь — он помешал серебряной ложечкой лимон в просвечивающей кофейной чашке. — Я не более чем дал вам сумму технических приемов и показал, как ими пользуются. Кое на что раскрыл вам глаза, закрытые не по вашей вине. Сэкономил вам время, пока еще есть силы. С толком ли — время покажет…
В его присутствии сантименты были немыслимы; уже потом мне сделалось тоскливо ужасно при воспоминании об этом прощании.
Сколько породы в истинной, безрекламной значительности оказалось в этом человеке!.. Он мог бы служить украшением любого международного конгресса, честное слово. Эдакий корифей, снизошедший запросто на полчаса со своего Олимпа.
Он потягивал коньяк, покачивал плетеной туфлей, покуривал прямую капитанскую трубку. И благодушно давал напутственные наставления.
— Читайте меньше, перечитывайте больше, — учил он. — Четырех сотен книг вполне достаточно профессионалу. Когда классический текст откроет вам человеческую слабость и небезгрешность автора — вы сможете учиться у него по-настоящему.
— Читая, всегда пытайтесь улучшать. Читайте медленно, очень медленно, пробуйте и смакуйте каждую фразу глазами автора, — тогда сможете понять, что она содержит, — учил он.
— Торопитесь смолоду. Слава стариков стоит на делах их молодости. Возрастом пика прозаика можно считать двадцать шесть — сорок шесть; исключения редки. Вот под пятьдесят и займетесь окололитературной ерундой, а раньше — жаль.
…Позже, крутясь в литераторской кухне, я узнал о нем много — все противоречиво и малоправдоподобно. Те два года он запрещал мне соваться куда бы то ни было, натаскивал, как тренер спортсмена, не допускаемого к соревнованиям до вхождения в форму.
— Умей оттаскивать себя за уши от работы, — учил он. — Береги нервы. Профессионализм, кроме всего прочего, — это умение сознательно приводить себя в состояние сильнейшего нервного возбуждения. Задействуются обширные зоны подсознания, и перебор вариантов и ходов идет в бешеном темпе.
— Кстати, — он оживлялся, — сколь наивны дискуссии о творчестве машин, вы не находите? Дважды два: познание неисчерпаемо и бесконечно, применительно к устройству «человека» — также. Мы никогда не сможем учесть, — а значит, и смоделировать, — механизм творческого акта с учетом всех факторов: погоды и влажности воздуха, ревматизма и повышенной кислотности, ощущения дырки от зуба, даже времени года, месяца и суток. Наши знания — «черный ящик»: ткни так — выйдет эдак. Моделируем с целью аналогичного результата. Начинку заменяем, примитивизируя. Шедевр — это нестандартное решение. Компьютер — это суперрешение суперстандарта, это логика. Искусство — надлогика. Другое дело — новомодные теории типа «каждый — творец» и «любой предмет символ»; но тут и УПП слепых Лувр заполнит, зачем ЭВМ. Нет?