С Латинской Америкой у австрийского дома уже были кое-какие связи: в свое время Франц I выдал одну из своих дочерей, Леопольдину, за императора Бразилии, представителя португальского королевского дома Педро I. Однако в Мексике об Австрии и Габсбургах слыхом не слыхивали. Большинство населения страны поддерживало законного президента Бенито Хуареса — наполовину индейца, выходца из нищей семьи, человека решительного и жестокого, но пользовавшегося популярностью благодаря своим планам радикальной земельной реформы. Поэтому монархия не могла опереться на широкую социальную базу: ее приверженцами с самого начала являлись лишь крупные помещики-латифундисты, часть офицерского корпуса, церковь и немногочисленные зажиточные горожане. Территория страны, за исключением столицы Мехико и еще нескольких городов с окрестностями, находилась под контролем сторонников Хуареса.
Решение мексиканского конгресса об установлении монархии и приглашении Максимилиана на трон оказалось, по сути дела, фикцией. Реальной силой в руках новоявленного императора был лишь французский экспедиционный корпус, от которого в решающей степени зависела судьба монархического режима. Вряд ли Максимилиан сознавал это, давая согласие принять корону далекой и совершенно не известной ему страны. Тем более авантюристическим выглядит его решение, продиктованное, с одной стороны, честолюбием, а с другой — характерным для многих Габсбургов сознанием собственного высокого предназначения.
Четырнадцатого марта 1864 года императорская чета отплыла на фрегате «Новара» к берегам своей новой родины. Путешествие было долгим и утомительным, Мексика же оказалась необычайно бедной и негостеприимной. Первую ночь в новом императорском дворце Максимилиан провел на бильярдном столе: так донимали его клопы. Жара, пыль, тропические болезни, враждебное или в лучшем случае равнодушное население, постоянные вылазки отрядов Хуареса и вероломная политика Франции — все это обрушилось на голову молодого монарха. Поначалу императорским войскам, большую часть которых составляли части французского экспедиционного корпуса, другую — добровольцы, набранные в габсбургских землях, и лишь меньшинство — монархически настроенные мексиканцы, удалось отбросить республиканцев в отдаленные районы страны. Однако для Наполеона III, встревоженного резким усилением Пруссии, Европа теперь значила куда больше, чем далекая Мексика. К тому же там вряд ли можно было ожидать скорой победы, а вместо возвращения старых долгов поддержка Максимилиана требовала от французской казны все новых и новых расходов. Бонапарт дал задний ход: начался вывод французских войск из Мексики. Габсбург, волей судьбы и собственного честолюбия занесенный за океан, отныне был предоставлен самому себе.