Мария Терезия задумала заручиться поддержкой именно в этом неспокойном крае и с блеском добилась своего.
В июне 1741 года Мария Терезия отправилась в Пресбург (Братиславу), где заседал венгерский сейм. После церемонии в соборе, на белоснежном коне она поднялась на Гору коронации. На самом деле гора была совсем невысокой, скорее это был холм, насыпанный из земли, принесенной со всех сторон громадного государства. На плечах Марии Терезии была выцветшая мантия святого Стефана, а в руках его меч. Четыре раза ударила она по воздуху по четырем сторонам света. Это значило, что она защитит Венгрию от любого врага, откуда бы он ни пришел. Так состоялась ее коронации в качестве короля (так!) Венгрии. Во многих официальных документах о Марии Терезии говорится именно как о короле, а не королеве венгерской. Ошибка была допущена явно с умыслом: наследница Карла VI хотела показать, что будет править решительно и самостоятельно, как мужчина. От своего отца она получила 63 титула в официальном именовании, но теперь у нее был один, на который уже никто не мог посягнуть — король Венгрии.
При этом ее ничуть не смущало положение искренне любимого, но непопулярного в Венгрии мужа, который наблюдал за коронацией в качестве простого зрителя. Франц Стефан не стал в Венгрии ни принцемконсортом, ни соправителем жены: добрый, учтивый, но мягкотелый, не говоривший к тому же толком ни по-немецки, ни по-венгерски, он сделал главное — Габсбургская монархия была обеспечена наследником. В это время пруссаки уже маршировали по Австрии, а французские войска торопились на встречу с союзником. Королева решает обратиться за помощью к сословиям и депутатам, «к их верности и оружию, к старинным достоинствам венгров».
Заседание венгерского сейма, на котором королева обратилась к местной шляхте с просьбой о помощи в войне против многочисленных врагов, считается одним из наиболее ярких событий в истории Габсбургской династии. Прекрасная внешность императрицы, сияющие серые глаза напоминали о красоте ее матери, Елизаветы Брауншвейгской. Корона святого Стефана, длинные белокурые волосы, спадающие на плечи, траурное парчовое платье, красная бархатная мантия, подбитая горностаем, — все это вдохновило благородных венгерских дворян. Голос королевы прерывался, а к концу речи в нем зазвенели слезы — и стены дворца, где происходила эта сцена, сотряслись от криков «Eljen!» («Слава!»), а венгерские дворяне с лихо закрученными усами потрясали саблями, крича: «Наша жизнь и наша кровь за Ваше Величество!».
Есть, правда, авторитетные свидетельства того, что все было куда более прозаично. Как пишет Я. Шилов, один из историков, занимающийся историей Австро-Венгрии, вечно оппозиционная шляхта оказалась отнюдь не единодушна в вопросе о поддержке Габсбургов, а большинство сейма хоть и откликнулось на призыв королевы, но при этом не преминуло добиться от нее очередного подтверждения мадьярских вольностей.