В полукруге стояли Хотвиг и его люди, возвышавшиеся над остальными как рощица молодых деревьев. Серый утренний свет серебрил их волосы, рассыпался бликами на доспехах и шлемах. Саймон старался не думать о тех, кто должен был быть здесь, но не мог — например, о Хейстене и Моргенсе.
Шатер принца был выкрашен в серый, белый и красный цвета. На пороге стоял сам Джошуа, Найдл висел у него на боку. Серебряный обруч принца сверкал в слабых солнечных лучах. Рядом с ним была Воршева, ветерок трепал ее длинные волосы.
— Кто явился к моему шатру? — громко и медленно спросил Джошуа. Улыбка скользнула по губам принца как бы в насмешку над его суровым тоном.
Бинабик старательно выговаривая слова:
— Тот, кто имеет достоинство, чтобы именовываться рыцарем, принц, служащий тебя и Бога. Это Сеоман, сын Эльференда и Сюзанны.
— Кто ответит за него и подтвердит, что все это правда?
— Я, Бинбнниквегабеник из Йиканука, я буду подтверждать истинность сказанного.
Бинабик поклонился так изысканно, что в толпе раздались смешки.
— Прошел ли он обряд ночного бдения и исповедался ли после?
— Да… — ответил Стренгъярд. — да, он сделал это.
Джошуа снова улыбнулся:
— Пусть Сеоман выйдет вперед.
Маленькая, сильная рука Бинабика вытолкнула Саймона вперед. Он сделал несколько шагов и опустился на свою колено в мягкую траву. Холодок пробежал по его спине. Джошуа помолчал несколько секунд, а потом тихо заговорил:
— Ты прошел испытание, Сеоман. Ты не устрашился великой опасности, рисковал для меня жнзнью и вернулся с честью. Теперь перед лицом Господа и славных рыцарей я прошу тебя встать и жалую тебе титул и звание, как и другим славным мужам, хорошо послужившим мне. Одновременно на плечи твои ложится тяжесть, равная той, которая ухе лежит на их плечах. Клянешься ли ты с честью принять все это?
Саймон глубоко вздохнул, на всякий случай повторяя про себя слова, которым его научил Деорнот.
— Клянусь верно служить Узирнсу Эйдону и моему господину. Клянусь поднимать упавших и защищать слуг Божьих. Я не устану в моем служении. Я буду защищать жизнь и честь моего принца в любой беде и напасти. Я клянусь в этом моим именем и честью, призывая в свидетели Элисию, Мать Господа нашего Эйдона.
Джошуа шагнул вперен и положил на голову Саймона свою единственную руку.
— Я назначаю тебя моим рыцарем, Сеоман. Оруженосец! — Джеремия вышел вперед.
— Я здесь, принц. — его голос слегка дрожал.
— Принеси его меч.
Джеремия приблизился к ним с клинком в руках. Блеснуло острое, прекрасно оптированное лезвие. На мгновение Саймону показалось, что это не Торн, но через секунду он понял, что ошибся от волнения. Как можно было не узнать знаменитый Торн?!