Молодой Болотин поднялся из-за стола из современного кожаного крутящегося кресла.
— Приветствую вас, Михал Михалыч! У вас здесь прямо как в алтаре! — воскликнул Куракин, любивший здороваться шумно и задушевно.
Молодой Болотин молча пожал руку близко подошедшему к нему Куракину и для благоволения лишь вздохнул максимально располагающе. Он указал Куракину на широкое неудобное кресло и сам уселся в такое же. Куракин опустил разведенные для объятия руки, сообразив, что молодой Болотин принял назначение на его, Куракина, должность как должное. «Зря он так, зря, — подумал Куракин. — Торопится, зарывается».
— Однако, — начал Куракин, — в моем кабинете, вернее, теперь уже вашем, такого антуража нет.
— Слышал я, Петр Петрович, о странной пустоте у вас в кабинете.
— Почему странной? Нормальная, рабочая пустота. В смысле — незахламленность, свежий воздух, мыслям простор. Гуляют они себе свободно, не цепляются за углы и разные канцелярские безделушки. Я, Михал Михалыч, люблю непринужденность и чтобы ничто не отвлекало от исполнения функциональных обязанностей... Одним словом, поздравляю, Михал Михалыч, с высоким назначением!
— Спасибо, Петр Петрович. Кофе, коньяк?
— И то, и другое, Михал Михалыч. Когда думаете перебираться?
— Завтра. Чего тянуть? Дел-то вы мне ведь много оставили?
— Нет, ничего не оставил. Всё свое ношу с собой. С чистого листа начнете.
Куракин понял, что от молодого Болотина благодарности не дождешься и что эта его неблагодарность, скорее, — запланированная издевка, нежели дефект воспитания. «Наглец, наглец. Не в отца пошел», — сетовал Куракин.
Молодой Болотин откуда-то из-за портьеры выкатил раздвижной барный столик с выпивкой. Пока Куракин рассматривал бутылки, в кабинет вошла секретарша с подносом.
— Как они ходят на таких каблуках? Гордячка! — сказал Куракин, проводив строгие ноги секретарши. — Не тяжело вам с ней?
— Легко, — ответил молодой Болотин.
— С собой возьмете?
— Нет, у нее другой профиль.
— Правильно. Такие цыпочки не для государственной службы. Просители на слюни изойдут. Пожалейте мужиков!
Молодой Болотин морщился одними подглазьями. Петр Петрович, как бы в отместку, дорогой болотинский коньяк не хвалил, но пил, однако, огромными глотками. Молодой Болотин подлил еще. Сам он еще не пригубил, а лишь разогревал бокал в своей теплокровной ладони.
— Да! — хотел было какую-то гадость сказать скривившийся Куракин о коньяке, но сдержался. — Не позавидуешь вам, Михал Михалыч. Команда собралась разношерстная и крайне спесивая. Всяк одеяло на себя потянет. Да ладно бы с пользой для дела! Ладно бы хоть что-то умели делать! Согласитесь! Все больше выскочки да цыпочки! Тяжело вам будет, Михал Михалыч!